Сумерки Америки

© Игорь Ефимов, 2016

© А. Веселов, оформление, 2016

Настоящих злодеев – таких, которые умеют наслаждаться собственной жестокостью, – на свете совсем немного. Подавляющее большинство людей в своих помыслах и действиях движимы стремлением «чтобы стало как лучше». Конечно, на первое место человек ставит «чтобы стало как лучше мне». Но он понимает, что большие и важные дела можно делать только сообща. Поэтому необходимо удерживать собственный эгоизм и искать взаимопонимания с соплеменниками в стремлении к тому, «чтобы стало как лучше всем».

Тут-то и всплывает на поверхность главная трудность, глубинный источник взаимонепонимания и вражды между людьми. Оказывается, есть в любом народе меньшинство, которое видит дальше других и готово идти на жертвы «здесь и сейчас» ради того, чтобы лучше стало «там и потом». Большинство же не способно разглядеть эти «там и потом», оно упирается, готово довольствоваться тем, что «здесь и сейчас», отказывается следовать за прозорливцами, сердится на них, а порой и убивает.

На трудном пути мировой цивилизации выжили только те народы, которые «догадались» выбрать из своей среды каких-то посредников-миротворцев в этом вечном конфликте, назвали их «вожди», «цари», «правительство» и поручили им защищать каждого от злых соплеменников и от иностранных врагов.

Современное государство можно уподобить кораблю посреди океана. У каждого члена команды на нём есть своё дело.

Лоцман сверяется с картами (если они имеются), замеряет глубину воды под килем, пытается оценить силу ветра.

Дозорный на мачте оглядывает горизонт, надеется увидеть цветущий остров, страшится увидеть вражескую эскадру.

В трюмном помещении гребцы налегают на вёсла, кочегары бросают уголь в топки, пушкари чистят пушки, повара готовят обед.

А на мостике стоит капитан, окружённый помощниками, мичманами и боцманами, отдаёт приказы рулевому, выслушивает дозорных, принимает решения, вершит суд над ослушниками и нарушителями дисциплины.

Именно по такой схеме устроены и существуют почти все известные нам государства в течение последних пяти тысяч лет. Роль капитана, то есть верховной власти, выполняет либо наследственный монарх, либо избираемый президент, либо самовластный тиран, либо небольшая группа – римский сенат, флорентийская синьория, французская Директория, советское Политбюро. И в любых бедствиях на корабле современники и потомки, скорее всего, будут обвинять капитана, то есть верховную власть.

Лоцманам и дозорным (в другой книге я назвал их «хозяевами знаний», выполняющими функцию миропостижения) всегда будет казаться, что капитан недостаточно прислушивается к их рекомендациям, не следует выработанному ими маршруту, который наверняка привёл бы корабль к материку с молочными реками и кисельными берегами.

Гребцам и кочегарам будет казаться, что их перегружают надрывным трудом, заставляют двигать корабль неведомо куда, когда в трюмах ещё полно запасов еды и пресной воды, львиная доля которых достаётся бездельникам, окружающим капитана или болтающимся в своих комфортабельных смотровых гнёздах на мачтах.

И управляющие, и управляемые на корабле государства будут получать отказы на свои просьбы и пожелания из уст капитана, и у тех, и у других будет нарастать глухое раздражение, постепенно вскипающее ненавистью. Ни те, ни другие не в силах разглядеть глубинную суть верховной власти, описанную Томасом Гоббсом в его главном труде «Левиафан»: её главная роль состоит не в том, чтобы господствовать над всеми и вести народ за собой, но в том, чтобы служить арбитром между враждующими группами населения, между дальнозоркими и близорукими, между управляющими и управляемыми.