Рейсовый автобус ПАЗик медленно, дребезжа всеми своими старческими суставами и покряхтывая, полз на затяжной подъём мимо полузаброшенной деревеньки с покосившимися обшарпанными домишками, почти потерявшимися в вечерних сумерках. Несколько пассажиров, вынужденных добираться из райцентра этим вечером в областной город, сонно клевали носом, изредка вскидывая голову и поглядывая по сторонам. Две пожилые тётки вели бесконечный разговор, перемывая косточки своим знакомым. Полина сидела у окошка, засунув крест-накрест руки в рукава лёгкого пальтишка, чтобы согреться. Она возвращалась с похорон. Хоронили подругу детства – Нику. Безрадостная картина за окном и грустные мысли не делали обратную дорогу домой приятной. Перед глазами так и стояла картина: небольшой гроб, маленькое жалкое тельце бывшей красавицы Ники. В двадцать пять лет она превратилась в старушку. Жалкую, сморщенную, седую и никому не нужную. Восемь человек около могилы, даже родителей нет. Страшно.
Вздохнув и засунув руки поглубже в рукава, Полина попыталась отогнать печальные мысли и начала вспоминать свой разговор с Люсей. Подруга рассказывала о себе, горячо интересовалась жизнью самой Полины. Странно, но и эти воспоминания не позволили избавиться от негатива. Поймав себя на лёгкой зависти к подруге, Полина окончательно рассердилась. Повертела головой, отгоняя неприятное. Отвлечься, наблюдая картину за окном, не получилось, так как уже совсем стемнело. Мелькали лишь серые силуэты деревьев вдоль дороги, да временами бросалась в глаза оранжевая подсветка на знаках пешеходного перехода, расставленных около небольших остановок.
Сидящие впереди женщины, стараясь перекричать шум мотора и дребезжание старенького ПАЗика, повысили голос, и Полина стала невольным слушателем их болтовни.
– … А Сергеич говорит: «Не пойду, и всё!».
– Да ты что?! Родной отец!
– Да! Представляешь?! Так и не пошёл!
– А Надька?
– А Надька ещё вчера на грудь приняла, – поправляя съехавшую на бок шапку, с каким-то скрытым злорадством заявила тётка, сидевшая у окна. – У меня, говорит, горе! Имею право!
– Ой-ой-ой! – её собеседница тоже поправила шапку и покачала головой, выражая сочувствие и сопереживание в сложившейся трудной ситуации. – Ведь родная мать! Мало ли, что в жизни было!
– Да! – тётка покивала головой, подтверждая сказанные слова. – Я думаю, она с утра похмелилась и выползти из дома не смогла. Она же последнее время совсем не просыхает.
– Ой, не старая ещё женщина! Я её недавно видела в городе. Это же ужас какой-то! – женщина зябко передёрнула плечами. – Б-р-р!
– Так Колька её поэтому и бросил! – тётка ухватила собеседницу за рукав и потянула на себя, громко зашептав ей почти в самое ухо. – Пить стала много. Дома ничего не делала. Он сам мне жаловался ещё в прошлом году, что жизни никакой нет с Надькой. Вот и ушёл! Кто ж такое выдержит!
– А сам Колька на похороны ходил? – поинтересовалась попутчица.
– Нет, не был, – тётка опять поправила съехавшую на брови шапку и утёрла вспотевший лоб. – Он так и заявил, что «эта наркоманка ему вообще никто», посторонняя. Сколько нервов ему попортила, ещё когда совсем соплячка была. А уж последнее время – у-у-у!
– Ой, я всё равно Надьку не понимаю! Как это – на похороны родной дочери не пойти?! – собеседница покачала головой из стороны в сторону и вздохнула. – Мало ли, что в жизни бывает?
