Братья меньшие

Поздняя осень. Шедший весь день редкий моросящий дождь закончился и к вечеру начало подмораживать. Грязный худенький котёнок сидел на краю тротуара, прижавшись к стене дома и изредка жалобно мяукал, обращаясь к редким прохожим. Большинство которых равнодушно проходили мимо, не обращая на него никакого внимания. Лишь некоторые бросали на котенка брезгливый или жалостливый взгляд.

Неожиданно перед ним остановилась старушка, возвращавшаяся из магазина. Что-то проворчав она полезла рукой в пакет с продуктами и поковырявшись там, наконец, бросила котенку кусочек плавленого сырка. Изголодавшийся, он проглотил его, даже не разобрав вкуса, и поспешил за уходящей женщиной, проявившей неожиданную для него доброту.

Старушка открыла дверь подъезда, и котенок тут же прошмыгнул в его тепло. Заметив это, старушка шикнула на него: «Куда? – Нет, домой я тебя взять не могу!»

Котенок испуганно сжался, решив, что его опять вышвырнут на холод. Но старушка, укоризненно покачав головой, махнула рукой и стала, кряхтя подыматься по лестнице на свой этаж.

Котенок, было, попытался проследовать за ней. Но голод и холод последних дней истощили его силы. Он смог одолеть ступени лишь одного лестничного пролета. Устало остановился на освещаемой из окна межэтажной площадке. Послушал, удаляющиеся вверх по лестнице шаркающие шаги и бормотание старушки. Ему ее не догнать. Да и зачем? Его явно не звали. На продолжение доброты рассчитывать не приходилось.

К тому же он почувствовал манящее тепло радиатора отопления, расположенного в дальнем углу площадки. Котенок подошел и с наслаждением прижался нему.

Через некоторое время, наконец, он немного отогрелся. Прошла, преследовавшая его тельце все последнее время, холодная дрожь. Только лапки, остававшиеся на относительно холодном полу, неприятно ныли от остававшегося в них холода.

Тут хлопнула входная дверь подъезда. Послышались шаги и голоса входящих людей, очевидно жильцов дома. Печальный опыт подсказывал котенку, что лучше не выдавать свое присутствие. Чувство голода притупил кусочек плавленого сырка, тепло было под боком – терять такую удачу было страшно.

Котенок испуганно заметался в поисках укрытия. Обнаружив узкий проем между радиатором и стеной, втиснулся в него благодаря гибкости своего маленького тельца. Там на полу оказалась старая детская курточка, видимо брошенная кем-то.

О лучшем не приходилось и мечтать! Теперь тепло ощущалось со всех сторон – от радиатора и нагретых им стены и курточки-подстилки. А главное – он незаметен для окружающих. Значит, есть надежда, что никто не пнет и не вышвырнет на ненавистный холод.

Неоднократно слышалось хлопанье дверей, голоса и шаги проходивших людей, больше не беспокоившие котенка. Лишь раз его покой нарушило рычание учуявшей его собаки, спускавшейся по лестнице с хозяином на прогулку. Но, повинуясь строгому окрику, она забыла о котенке и поспешила вслед за хозяином.

Все, что он помнил из своей короткой жизни – холод, голод и непрерывная борьба за сохранение этой самой жизни. Его тянуло к людям. Инстинктивно он осознавал, что должен жить с ними. Но от людей чаще всего получал равнодушие, реже брезгливые пинки, и еще реже перепадали кусочки еды. Прошлую ночь котенок провел, дрожа от холода в щели под бетонным крыльцом магазина, куда он забился, спасаясь от своры бродячих собак. Последовавший за тем день прошел в безрезультатных поисках пищи, впрочем, счастливо завершившийся кусочком плавленого сырка.