Лесной Друг и Чёрный Принц

Тишина Великого Леса была не пустотой, а глубоким, насыщенным дыханием жизни. Она звенела в капельках росы, скатывающихся с папоротников на мох, мягкий, как бархатная подушка. Она шелестела в перекличке листьев – от нежного трепета осины до неторопливого шепота вековых сосен. Она булькала в ручейке, игриво огибавшем корни дуба-великана, и гудела низким, едва уловимым басом где-то в гуще чащи. Это был не покой безмолвия, а покой гармонии, где каждое существо знало свое место и свой час.

И в самом сердце этого зеленого царства, в укромной ложбинке, прикрытой от посторонних глаз плакучими ветвями старой ивы и скалой, покрытой изумрудным ковром мха, жил Байка. Он был не просто медведем. Он был воплощением самой сути этого леса – мощный, неспешный, основательный. Его шерсть, густая и бурая, отливала рыжиной на солнце и казалась почти черной в тени. Лапы, широкие и сильные, с когтями, способными содрать кору с векового дуба, ступали по земле удивительно осторожно, как будто Байка боялся нарушить хрупкое равновесие своего мира. Глаза его, темно-карие, глубокие и умные, чаще всего светились спокойным, немного мечтательным выражением. Он предпочитал наблюдать.

Сейчас Байка наблюдал за жизнью у опушки. Он лежал на животе, спрятавшись за густыми зарослями папоротника и молодой ольхи, подставив теплому утреннему солнцу свой широкий бок. Перед ним простиралась большая поляна, окаймленная с одной стороны темной стеной его родного леса, а с другой – ухоженными лугами и фруктовыми садами, за которыми виднелись высокие стены и островерхие крыши Королевского Замка Светлицы. Замок был не врагом, а скорее далеким, шумным соседом, которого Байка предпочитал созерцать издали.

Его внимание привлекло движение у самой границы леса и луга. Туда вышли люди. Много людей, но не охотники и не дровосеки, чьи звуки и запахи всегда настораживали Байку и заставляли его уходить глубже. Это были девушки. Много девушек в платьях таких ярких цветов, что они казались огромными живыми цветами, сорванными с луга и поставленными на две ножки. Их смех, звонкий и чистый, как журчание ручья по камням, долетал до Байки, заставляя его большие уши настороженно поворачиваться. Это были Принцессы.

Они приехали в гости к юной принцессе Светлицы, Арине, из соседних королевств: Гории, Долины Рек и Солнечных Холмов. И сейчас, воспользовавшись чудесной погодой, устроили пикник на опушке, где лес встречался с королевскими угодьями.

Байка наблюдал за ними с привычным любопытством и легкой тревогой. Шум, даже веселый, был ему чужд. Но зла он в этих хрупких существах не чувствовал. Он видел, как они расстилали на траве огромные, узорчатые покрывала, похожие на крылья сказочных птиц. Как слуги в ливреях расставляли корзины, откуда доносились сладкие, манящие запахи свежеиспеченного хлеба, пирогов с ягодами и чего-то еще, от чего у Байки невольно текли слюнки – меда. Настоящего, густого, пахнущего цветущими лугами меда.

Он видел, как принцесса Арина, рыжеволосая и веснушчатая, с глазами цвета лесной фиалки, ловко ловила брошенный ей кем-то из подруг ярко-синий мяч. Видел принцессу Милану из Гории, высокую и стройную, с каштановой косой до пояса, которая что-то увлеченно рисовала в книжечке, сидя под березой. Видел маленькую принцессу Лилю из Долины Рек, черноволосую и быструю, как ящерка, которая гонялась за пестрой бабочкой, ее серебристый смех разносился дальше всех. Видел принцессу Софию с Солнечных Холмов, спокойную и рассудительную, с золотистыми волосами, которая разливала по кубкам что-то прохладительное и разговаривала с пожилой фрейлиной. И еще одну, самую старшую, кажется, принцессу Эльвиру, чье платье было цвета спелой сливы, а движения исполнены достоинства; она наблюдала за подругами с легкой улыбкой.