Темнота. Тишина. Умиротворение. И больше нет ничего. Никого. Ничто не существует, – никто. Тьма как любящая мать, нежно обнимает своё единственное дитя.
– Спи…
Само Я – растворяется. И Ты – являешь собой пустоту, темноту – Тьму.
Тьму вязкую, бездонную, безвольную.
Солнечные зайчики скользнули по поверхности, скользнули, как сваркой резанув черноту.
Нет…
Тьма недовольно зашипела.
Солнечные зайчики образовали водоворот и скользнули в глубину, то погружаясь, то стремительно уносясь ввысь. Играют. Раздражают. Манят: «с нами, с нами, догоняй, быстрей…».
НЕТ…
Звуки… Через толстый слой, вязкой темноты, пробилось журчанье. Журчит. Журчит где-то рядом. Совсем рядом?! Вода.
Запахи… Раздражают своей приторностью и влекут.
НЕТ…
Однотонность быстро начинает надоедать. Раздражение отступает, уступая место упрямому любопытству.
Вынырнуть?! Да… ту… да!
Ресницы вздрогнули, вспорхнули, и яркий луч сверкнул золотой искрой, отразившись, словно в зеркале, в бездне глаз.
Всё будет хорошо!
Да.
Существо затаилось, вслушиваясь в ощущения, почти остановив своё дыхание – сердце.
Ветер всё сильнее раскачивал ящик, подвешенный на отвесной скале. Удивительно, но свет солнца всё равно попадал в щель, затянутую морозным инеем, даже через висевшую в атмосфере пелену пыли. Иней испарялся, улетучиваясь с дыханием, с жизнью…
Старенькая машина, не выдержав непроходимого сибирского леса, сдалась: в радиаторе закипела вода.
– Там родник, – показала девочка-подросток отцу в сторону болотистой местности.
– Чтоб я тебя слышал!– протянул мужчина тяжелое железное ведро.
Бежала она по осеннему лесу, напевая весёлую детскую песенку. Он слышал. Дочь скрылась в зарослях высокого папоротника, с лёгкостью пробежав над болотной жижей по поваленным стволам деревьев.
Перекрестил отец её мысленно – "шуструю стрекозу", которой вот-вот исполнится одиннадцать лет – открыл паривший капот. Старше средних лет он годился девочке скорее в дедушки. Не знавшие их, чужие люди, так и говорили: "Какая хорошенькая у вас внучка, и умница, и красавица…"
Почти половину своей жизни он проработал егерем. Почти. Другая сторона его жизни была известна лишь единицам.
Остановилась девочка у родника, вздохнув полной грудью, улыбнулась миру. В лесу ей было хорошо, спокойно! Она чувствовала природу – жизнь. Но сегодня назойливо тревожило её беспокойное сердце, говоря, что что-то не так в её мире. Отмахнулась она от своих ощущений. От неестественной тишины, давящей своей пустотой.
И отец вот уже сутки какой-то угрюмый, задумчивый. Дочь заметила состояние родного человека и пыталась отвлечь его пустыми разговорами и весёлыми песнями от навалившихся переживаний. Несколько дней в их области бушевали лесные пожары, а вчера, пожары не просто добрались до их границ, на их глазах сгорела почти целая деревня, без жертв не обошлось.
Существо осмотрелось. Никого. Не было тех – чужих, хотя… Эта незнакомая планета пугала не меньше. Сердце с невероятной силой колотилось в хрупком теле.
Доски поддавались плохо, но поддавались. Щепочка за щепочкой, окровавленными когтями и маленьким складным ножичком, существо стремилось выбраться из своей тесной клетки. Туда… к свету, к СВОБОДЕ.
Резкий порыв ветра волной прошелся по макушкам деревьев. Девочка прислушалась, улыбнувшись клочку неба над головой, улыбнувшись себе, своим страхам. На мгновение воображение обрисовало дракона, запутавшегося крыльями в макушках деревьев. Сухие сучья с треском полетели на землю. Упали.
