Все жанры Все авторы
Человек, который был Четвергом - Гилберт Кит Честертон

Человек, который был Четвергом

Страниц

40

Год

2017

«Человек, который был Четвергом» - шедевральный роман, созданный непревзойденным Гилбертом Кийтом Честертоном. Знаменитость этой книги пронизывает сознание каждого, кто хотя бы раз ознакомился с произведением. Честертон удивительным образом смог завернуть в увлекательный ниточку сюжет обычного молодого человека, Гэбриела Сайма, и привести его к фантастической схватке с противостоящим вселенским злом в обличье анархистов.

Невероятно запоминающиеся персонажи заставляют вас с удовольствием погрузиться в эту веселую сказку, которая, как оказывается, предназначена в первую очередь для взрослых. Генерал Санчетто, Честертон и, конечно же, сам Четверг – эти исторические герои придают роману гротеск, эксцентричность и неповторимый шарм.

Внимательно читая каждую страницу, вы погружаетесь в мир чудес и абсурда. Захватывающий сюжет пронизан поворотами, которые делают его необыкновенным – вы никогда не угадаете, что произойдет на следующей странице. Но самое важное – это то, что неожиданная развязка этой истории дарит вам настоящее чувство увлечения и оставляет неизгладимое впечатление.

Читатели со всех уголков мира находят в этом произведении нечто особенное. Они привлекаются к нему со всеми своими внутренними чаяниями и любознательностью. История Гэбриела Сайма становится их историей, затягивая их в мир иллюзий и размышлений, и оставляя на долго после прочтения ощущение, что мир может быть не таким, каким кажется на первый взгляд.

Так что неудивительно, что «Человек, который был Четвергом» стал визитной карточкой Честертона и продолжает завоевывать сердца и умы читателей по всему миру. Эта книга – настоящее произведение искусства.

Читать бесплатно онлайн Человек, который был Четвергом - Гилберт Кит Честертон

Глава I

Два поэта в Шафранном парке

На закатной окраине Лондона раскинулось предместье, багряное и бесформенное, словно облако на закате. Причудливые силуэты домов, сложенных из красного кирпича, темнели на фоне неба, и в самом расположении их было что-то дикое, ибо они воплощали мечтанья предприимчивого строителя, не чуждавшегося искусств, хотя и путавшего елизаветинский стиль со стилем королевы Анны,[11] как, впрочем, и самих королев. Предместье не без причины слыло обиталищем художников и поэтов, но не подарило человечеству хороших картин или стихов. Шафранный парк не стал средоточием культуры, но это не мешало ему быть поистине приятным местом. Глядя на причудливые красные дома, пришелец думал о том, какие странные люди живут в них, и, встретив этих людей, не испытывал разочарования. Предместье было не только приятным, но и прекрасным для тех, кто видел в нем не мнимость, а мечту. Быть может, жители его не очень хорошо рисовали, но вид у них был, как говорят в наши дни, в высшей степени художественный. Юноша с длинными рыжими кудрями и наглым лицом не был поэтом, зато он был истинной поэмой. Старик с безумной белой бородой, в безумной белой шляпе не был философом, но самый вид его располагал к философии. Лысый субъект с яйцевидной головой и голой птичьей шеей не одарил открытием естественные науки, но какое открытие подарило бы нам столь редкий в науке вид? Так и только так можно было смотреть на занимающее нас предместье – не столько мастерскую, сколько хрупкое, но совершенное творение. Вступая туда, человек ощущал, что попадает в самое сердце пьесы.

Это приятное, призрачное чувство усиливалось в сумерки, когда сказочные крыши чернели на зареве заката и весь странный поселок казался отторгнутым от мира, словно плывущее облако. Усиливалось оно и в праздничные вечера, когда устраивали иллюминацию и китайские фонарики пылали в листве диковинными плодами. Но никогда ощущение это не было таким сильным, как в один и доныне памятный вечер, героем которого оказался рыжий поэт. Впрочем, ему не впервые довелось играть эту роль. Тот, кто проходил поздно вечером мимо его садика, нередко слышал зычный голос, поучавший всех, в особенности женщин. Кстати сказать, женщины эти вели себя очень странно. Исповедуя передовые взгляды и принципиально протестуя против мужского первенства, они покорно слушали мужчин, чего от обычной женщины не добьешься. Рыжего поэта, Люциана Грегори, стоило иногда послушать хотя бы для того, чтобы над ним посмеяться. Старые мысли о беззаконии искусства и искусстве беззакония обретали, пусть ненадолго, новую жизнь, когда он смело и своенравно излагал их. Способствовала этому и его внешность, которую он, как говорится, умело обыгрывал: темно-рыжие волосы, разделенные пробором, падали нежными локонами, которых не постыдилась бы мученица с картины прерафаэлита, но из этой благостной рамки глядело грубое лицо с тяжелым, наглым подбородком. Такое сочетание и восхищало, и возмущало слушательниц. Грегори являл собой олицетворение кощунства, помесь ангела с обезьяной. Вечер, о котором я говорю, сохранился бы в памяти обитателей из-за одного только необычайного заката. Небосклон оделся в яркие, на ощупь ощутимые перья; можно было сказать, что он усыпан перьями, и спускаются они так низко, что чуть не хлещут вас по лицу. Почти по всему небу они были серыми с лиловым, розовым и бледно-зеленым, на западе же пылали, прикрывая солнце, словно оно слишком прекрасно для глаз. Небо тоже опустилось так низко, что исполнилось тайны и того невыразимого уюта, которым держится любовь к родным местам. Самые небеса казались маленькими.

Вам может понравиться: