Шепот

Где-то вдалеке послышался гудок автомобиля. В темной комнате девушка спокойно встала и подошла к окну. Там по-прежнему неторопливо ездили автомобили, но никто не включал поворотный сигнал, чтобы завернуть во двор. Его не было. Она взглянула на часы. 23.23. Последнее время она все чаще видела эти цифры, когда смотрела на часы. Она взяла телефон и перечитала его последнее сообщение: «Дорогая, буду поздно, не жди меня». Он слишком часто это писал в последнее время. И она понимала, что это не просто так.

По крыше забарабанил дождь. Она все так же стояла у окна и смотрела на улицу. Она не любила этот город. Он был слишком резкий, слишком простоват для нее. Несмотря на то что она очень любила дождь, здесь и он был простоват. Он просто лил. Просто каплями падал на асфальт, как будто сверху открыли кран. В ее городе дождь был другим. Каждая капля падала в своем собственном ритме, дождь превращался в красочные картины, которыми она могла наслаждаться. И рисовать. Дождь в этом городе рисовать было нельзя. Здесь вообще ничего не вызывало желания обратить в рисунок. С того времени, как она переехала сюда, она не рисует.

23.55. Она выключила свет в комнате и села на подоконник. Дождь лил. Его не было. Она покрутила кольцо на безымянном пальце и рассеянно посмотрела в окно. Автомобиль припарковался на другой стороне. Она вдруг отчетливо поняла, что там он. И новая «она». Она не торопясь сползла с подоконника, зашторила окно и легла в кровать. Минут через 15 послышался лязг замка, но она уже провалилась в забытье…

– Что ты рисуешь? – спросила маленькая девочка с огромными бантами.

– Дождь, – ответила она.

– Зачем дождь? Нарисуй солнце! – вскрикнула девчонка, и банты заколыхались над ее головой.

– Кто заплел тебе такие банты? – поинтересовалась она.

– Ты хочешь такие же? – спросила девочка.

– Было бы неплохо, – ответила она, все так же пристально рассматривая банты.

– Тебе нельзя, ты большая, – нахмурилась девочка.

– А почему мне нельзя? – удивилась она.

– Потому что большим не положено! – гордо ответила девочка, а затем, опомнившись, снова спросила: – Ну так что, нарисуешь солнце?

– Не хочу, – ответила она рассеянно.

– Почему? – девочка не унималась.

– Не знаю… – она правда задумалась, почему, а затем подняла голову и сказала: – Мне не положено.

– Дорогая, доброе утро! – пропел он под ухом. – Мне пора на работу, а ты соня!

Она заерзала в кровати, пытаясь вырваться из поглотившего ее царства Морфея.

– Уже?.. – прошептала она.

– Я ушел! Не скучай! – дверь хлопнула.

Она приподнялась на локтях и посмотрела на часы.

08.10. Она подумала, чем бы ей заняться сегодня, но не нашла ничего лучше, чем поспать еще часок.

10.45. Она открыла глаза и нехотя посмотрела на часы. Теперь точно пора вставать. Она встала, расшторила окно, и комнату озарило ярким солнцем.

«Сегодня точно пойду гулять», – подумала она, упрекая себя в затворничестве. Вообще, ей стоило бы поискать работу, ведь она с таким энтузиазмом представляла себе, как переедет в этот город и будет преподавать рисование, одновременно создавая свой шедевр.

Вообще, она мечтала организовать свою выставку. Это была ее розовая мечта, к которой она шла так упорно и длительно. У нее было много неплохих картин, но для полноценной выставки она хотела нарисовать что-то «исключительное». Что-то такое, что показывало бы сущность ее творчества, сущность ее самой.