Человек

Лучи солнца пробивались сквозь слегка мутное небо и отражались яркими вспышкам от влаги на траве и на листьях деревьев – будто на растениях рассыпаны груды изумрудов. А реки и крошечные озёра превращались в огромные зеркала, сотворённые неведомой рукой. Воздух дурманил своим богатством запахов: трав и цветений; а легкое дуновение ветерка крало сознание и, будто заботливая и нежная мать, укладывало в зелёную колыбель. Мощные потоки воздуха подхватывали летящие семена-пушинки одуванчика и, закручивая их подобно зонтам, отправляли в воздушный вальс. Их шаг был так же невесом, как и они, а движения – изящны, как полёт капли дождя. Каждая частица этого мира была связана в густую паутину – дотронься до одной, и вся бесконечная сеть задрожит.

Молодой оленёнок опустил голову и, откусив листочек клевера, тут же поднял её, боясь потерять мать.

– Ы-ы, – протянул оленёнок, пытаясь привлечь внимание матери, что щипала траву рядом.

Материнские инстинкты мгновенно отреагировали. Её глаза с ужасающей скоростью переместились к месту, откуда донёсся крик её дитя. Всё тело перешло в напряжение, готовясь к броску, чтобы закрыть собственным телом бесценное сокровище, драгоценность, в которой была вся суть её жизни.

Но ничего страшного не случилось: лишь маленький напуганный оленёнок. Мать в пару широких шагов преодолела расстояние между ними и лизнула оленёнка в нос. Он ощутил материнскую заботу и страх ушёл, но тут же пришёл голод – детёныш жадно присосался к материнскому вымени, потягивая жирное питательное молоко, наполняясь жизнью.

Небо пропиталось серыми и чёрными красками. Всё пространство заполнилось вибрацией и напряжением. Пронеслась первая капля дождя, за ней вторая и нескончаемые тысячи. Воздух напоился запахом мокрой почвы, прелых листьев и травы.

Незаметно пространство забило жужжание и свист. Каждая частичка хрупкой вселенной задрожала. Мир будто издал едва уловимый, больше похожий на шёпот, бессильный вопль.

В следующую секунду раздался молниеносный, еле различимый, звук удара, а после что-то глухо упало. Теперь воздух наполнил острый запах крови и страха.

Олениха лизнула теплым языком бездыханное тело оленёнка, но дитя не пошевелилось. В сантиметре над ухом животного раздался ещё один щелчок и в следующий миг нежную кожу оленёнка пробило жгучее остриё, пробираясь сквозь рёбра и заканчивая свой путь в лёгких, выбивая из них оставшийся кислород. Животное отскочило и в панике понеслось прочь, утопая в какофонии звуков: летящих стрел и камней, криков и лязга стали, топота и ржания коней.

Сотни лошадиных ног несли своих седоков вперёд, врываясь сквозь лес в травяное море, где уже тонули сотни воинов, где холодная сталь становилась раскалённой докрасна. Тела коней шли сквозь волны людей и, будто корабли, разбивали их. А копья и мечи всадников, будто вёсла, толкали эти живые драккары вперёд.

– А-р! – кричал всадник, наклоняя вниз тяжёлое копьё. Конь несся вперёд, заставляя подпрыгивать в седле своего седока в белом сюрко и цилиндрическом шлеме, узкие смотровые щели которого превращали поле боя в жутко смазанную картину, а бесконечный ливень, будто кисточками, разбрызгивал краску по полотну. Куски мокрой земли и глины вылетали из-под мощных ударов копыт. Копьё, вдруг ставшее тяжелее самой земной тверди, едва поднималось в ударную позицию. В смотровых щелях уже появились всадники в белом, стремительно обгонявшие воина справа и слева, а между ними, как свечи во тьме, чёрные всадники, почти слившиеся в мутные пятна.