Не называйте меня чужим

Глава 4. КОМУ МОЖНО ВЕРИТЬ

Картина из далекого прошлого

Мне необыкновенно интересно - а что, наши специалисты наблюдали эти развалины только сбоку? Неужели не было снимков сверху? Мы же совершали посадку в прекрасную погоду. А сейчас мне трудно вообще что-то сказать. Даже в свете фар перед нами в обе стороны убегает что-то необыкновенно грандиозное и по-своему чудовищное. Если вы бывали на юге, без разницы, на Кавказе, в Крыму или в Молдавии, вы наверняка помните темные тамошние ночи. Они совсем не страшные, но именно густая и беспросветная тьма рождает и ужасы, и предания, и даже обычные сказки. Пока я предавался размышлениям, первый помощник резко остановил машину и ее тормоза заставили меня по инерции вылететь с коленок лингвиста и пролететь далеко вперед. Я даже ударился в лобовое стекло, откатился обратно и приземлился на руки удержавшейся в кресле, благодаря ремням, Светланы Андреевны.
Заторможенная машина стояла на краю обрыва. Как смог увидеть его первый помощник? Я даже не откажусь крикнуть «браво». А члены нашей экспедиции, все как один, прильнули к мониторам. Мы стояли на набережной огромного пруда с водой. Судя по очертаниям прибрежных линий этот водоем был, скорее всего, прямоугольной формы. Дядя Витя развернул машину по краю, потом на всякий случай, отвел ее на небольшое удаление от открытой воды. Началось тихое движение вдоль пруда. Свет фар выхватывал маленькие разрушенные временем постройки непонятного назначения. А когда началось расширение прибрежной площадки, перед группой предстала груда перепутанных труб, разбитых каменных оснований и дырявых листов, вполне возможно, что железных.
Наверное, уже никто не сомневался, что мы находимся в давно брошенном городе. Где когда стояли дома, текла жизнь, гуляли дети. И стояли памятники. Наверное, один такой, какой-то абстракционистский мы сейчас и видим.
- Боже мой, - в голосе одного из наших людей, зазвучал самый настоящий ужас, - да ведь это аттракционы. Это же детская площадка.
Мне кажется, что именно в такие моменты на людей нападает безысходность. Становится безразлично, когда перед тобою неизвестный художник из прошлого безжалостными мазками нарисовал картину полного уничтожения живого и обитаемого. А первый помощник остановил машину. После его уверенного вождения впервые показалось, что он хочет получить ясные и четкие рекомендации или хотя бы совет - куда ехать дальше, как и даже с какой скоростью?
До сих пор не могу понять, почему, в общем-то, хрупкую женщину, какой была моя Светлана Андреевна, шестеро мужчин захотели видеть в роли вожака и координатора. Может потому, что она единственная среди лиц своего пола. А может быть, мужчины почувствовали, что именно ее предпочел видеть лидером главный пилот, судя по длительности инструктажа и предоставлению ей единственного ключа от модуля. Знаете, мне легче объяснить, почему седьмой мужчина, дядя Витя, категорически не хотел признать ее старшинство. Ведь даже не принимая во внимание его амбиции, нужно учитывать, что у него была вторая по значимости должность на корабле.
И сейчас шестеро смотрели на нее, а седьмой, мрачный и раздраженный, смотрел в противоположную сторону. Что будет дальше - война, споры или перевыборы? Оказалось, что ничего. В который раз помешала или предотвратила техника - резко усилился сигнал от маячка.