Перерубы

Вечером начальник отдела КГБ инструктировал сотрудника. В обязанности этого комитета входило следующее: следить за теми, кто не работает в рабочее время, доставлять в отделение шатающихся в рабочее время, особенно употребляющих алкогольные напитки.

Начальник наставлял подчинённого:

– Хватит усердствовать, не тащи сюда всех подряд. Они не государственные преступники, а лодыри. Увидишь лодыря – припугни его. Скажи ему, что если, мол, ещё раз увижу тебя, лодыря, выпивающего или совершающего покупки в рабочее время, то получишь статью – «без права переписки». Люди знают ещё со времён Сталина, что это за статья, боятся её. И тогда твой лодырь больше не появится в рабочее время в неположенном месте. Ясно тебе? И не тащи сюда всех подряд, – повторил он. – С утра на разнарядку можешь не приходить. Завтра отчёт о проделанной работе. Ясно?

– Да.

– Иди и помни: с утра пораньше на работу.

… Ивану Иванычу нужна была лопата. Его старая "честняга", так называл он её, лопнула в трубке, куда вставляют черенок. Он с утра долго спорил с женой, прося деньги на покупку лопаты в городе с учётом дороги туда и обратно. Цену он явно завышал. В его размышлениях о цене лопаты укладывалось тайное – это купить лопату и выпить пару бутылочек пива, которое он очень любил. Свою жизнь он делил на ад и рай. Рай у него был тогда, когда он любил женщину и пил пиво. Особенно холодное – после деревенской бани или домашней ванны.

Спор был долгий. Иван говорил жене, что лопата стоит восемь рублей, хотя стоила она пять, плюс он накидывал на черенок рубль, хотя в душе уже решил вырезать черенок в лесопосадке; на худой конец просто насадить лопату на старый черенок.

Жена, изучившая его уловки, понимала, что ей надо идти в наступление, этот дружок явно хочет выпить. И поэтому говорила:

– Надысь я была в магазине в нашем, лопата стоит семь рублей.

– А что же ты не взяла, не купила?

– Откуда я знала, что лопата испортится?

– Ладно, ты говоришь – семь рублей. А я еду в город. Мне надо на проезд: рубль туда, рубль назад, подсчитай, – кричал он супруге из горницы.

– Так ведь она не стоит столько. Это наши торгаши накручивают цены вполовину. Господи, ну как я не взяла, не догадалась, денежку сэкономила бы, – причитала она, думая что теперь он явно проглотит копейку, у него не сорвётся.

Она, по натуре женщина прижимистая, сама бы съездила, но вечор резко вступило в поясницу – не двинуться, не нагнуться. Перетянула поясницу пуховым платком и теперь чистила картошку в суп. И, как она говорила, "шевелила" своими мозгами. Как ни крути, ни верти, а всё равно муж рубль вывернет. Спор у них мог продолжаться до обеда, если б Иван не услышал гул заведённой машины соседа. Он выскочил во двор, накинув на плечи куртку, и у него разом созрел план.

– Ты в город? – спросил он соседа.

– Да.

– Как на хвост сесть?

– Просто открыть дверцу и сесть на сиденье.

– Подожди, я мигом.

Залетев на кухню, он закричал:

– Акимовна, давай десятку, сосед в город едет. Довезёт, на остановке автобусной не буду стоять. Да и рубль сэкономлю.

– Дык это…

Хотела она сказать и заспорить: мол, много.

Но Иван зашумел:

– Быстрей, а то уедет.

– Дык…

– После разберёмся.

Жена достала из междугрудья десятку.

– Ты смотри, не болтайся там без дела, а то говорят, сейчас арестовывают бездельников.