Все жанры Все авторы
Вакханка - Лидия Чарская

Вакханка

Страниц

55

Год

—

Возможное переписанное уникальное содержание:

Клео - юная шестнадцатилетняя девушка, скрывала в себе загадочное кошачье очарование. Ее искусно выдержанный ребрендинг и нежный внешний вид, с манящими зеленовато-серыми глазами, которые хитрыми щелчками манили к себе, вкупе с соблазнительными рыжими локонами, искрящимися под ярким солнцем, создавали иллюзию вневременной красоты. Она напоминала маленькое, пушистое создание, имеющее неповторимое очарование и сладостный обаяние, словно перекати-поле внутри чью-то душу. Интересно, что эротический роман «Вакханка» был некоторое время запрещен и удален из библиотек, вызывая смешанные эмоции у цензуры.

Дополнительная информация от автора: Любовные переживания Клео, с ее кошачьим очарованием и привлекательной внешностью, стали незабываемым приключением для каждого, кто смог прочитать запрещенный роман. Вакханка представляла собой историю страстной и запретной любви, которая оставила свой след в сердцах и воображении читателей. Эта книга превратила обычную девушку в существо с уникальным очарованием и вызывающим шиком.

Читать бесплатно онлайн Вакханка - Лидия Чарская

I

– Клео, – сказала Анна Игнатьевна Орлова своей рыжеволосой дочери Клеопатре, – сегодня у нас будет с визитом Михаил Павлович Тишинский. Постарайся понравиться ему. Нет ничего хуже, чем дурные отношения между поклонниками матери и ее детьми. Но я надеюсь, что мой милый маленький Котенок сумеет встать сразу на дружескую ногу с таким симпатичным благородным человеком, как Мишель Тишинский.

Эту тираду Анна Игнатьевна закрепила продолжительным поцелуем, на который Клео – как называли молодую девушку друзья и знакомые ее матери – ответила лукавой и все понимающей улыбкой.

Никому иному, как дочери драматической артистки Анны Игнатьевны Орловой, не подошло бы более ее прозвище Котенок. Шестнадцатилетняя Клео действительно таила в себе что-то кошачье. Ее хорошенькая, совсем еще детская и свежая рожица, с узкими, зеленовато-серыми, постоянно сладко щурящимися глазками, с наивным припухлым ребяческим и одновременно взрослым ртом и этими, унаследованными ею от отца рыжими, настоящими тициановскими волосами, золотым ореолом окружающими ослепительно белую кожу рыжей блондинки, наводила на мысль о каком-то пушистом, нежном и прелестном зверьке.

– Будь спокойна, я сделаю все так, как ты этого хочешь, мама. И если этот твой Тишинский окажется таким же интересным и милым, как дядя Макс…

Тут детское личико приняло совсем уже не детское выражение. И ноздри маленького вздернутого носа чуть вздрогнули в чувственном трепете.

Анна Игнатьевна нахмурилась. Ее смуглое лицо далеко еще не увядшей красивой тридцативосьмилетней женщины с такими же зеленовато-желтоватыми, как и у дочери, глазами, однако не прищуренными, а со строгим вызовом смотревшими на людей, внимательно и зорко взглянули в кошачьи зрачки дочери.

– Я не люблю, когда ты так шутишь, Клео, – проговорила она строго, и темный, чуть заметный румянец пополз по ее смуглым щекам.

– Я нисколько не шучу, – сорвалось с алых детских пухлых губ Клеопатры. – Мне и в самом деле безумно нравится дядя Макс… Нравится с первых же классов гимназии, и все это знают. Только ты одна упорно не желаешь замечать этого. Ну да, не хочешь… Тебе это выгодно, мама, – почти шепотом закончила всю фразу Клео.

Анна Игнатьевна вздрогнула, как под ударом кнута, под этим взглядом.

– Если ты не хочешь со мною серьезно поссориться, Клео, не смей говорить таких глупостей. Я не потерплю, чтобы дядя Макс служил мишенью твоим глупым насмешкам, – процедила она сквозь зубы.

– Я и не думаю смеяться, с чего ты взяла?

Рыжий локон упал на лоб, зелено-желтоватые глаза блеснули из-под него лукаво и зло настоящим кошачьим блеском.

Взоры матери и дочери на миг скрестились.

В одном из них отразился самый неподдельный испуг, отчаянный страх потерять самое дорогое в жизни; в другом, молодом, горячем и злобном, старшая женщина прочла столько откровенной ненависти и затаенной угрозы, что не выдержала, дрогнула и опустила глаза.

«Боже мой, за что? – думала Орлова. – Мой Котенок, моя девочка, моя дочь родная, выстраданная мною, любимая безгранично, и… такую злобу, столько жгучей ненависти она питает ко мне», – промелькнуло вихрем в голове женщины. Но страдальческое выражение не долго гостило на этом смуглом лице южанки. В следующее мгновение черные брови Орловой поднялись, и не то гордая, не то презрительная усмешка искривила ее губы.

Вам может понравиться: