Соль

– Доктор!

– А? – Врач с нетерпением обернулся на юнгу, который не удосужился даже постучаться.

– У нас там это.. того.. – паренек немного стушевался под суровым взглядом доктора, которого оторвали от его записей.

– Что? Что произошло?

– У нас в каюте двоим заключенным стало плохо!

– Драка?

– Никак нет, сэр! От боли корчатся на полу, не дрались вроде!

– Так вроде, или не дрались? – доктор привстал со своего места. В глазах его отразилась небольшая тревога, но в то же время и усталость и нежелание разбираться со своими служебными обязанностями.

– Не дрались, доктор! Просто им очень больно, аж шевелиться не могут!

– Веди. – Лев Асгордьевич накинул халат на плечи, не продевая руки в рукава, и направился за семенящим юнгой.

Утро выдалось благостным. Ни драк, как позже выяснилось, ни попыток саботажа, все достаточно спокойно. Перекличка прошла, заключенные уже были на зарядке, и сейчас отправились на завтрак. Все, кроме двоих. Именно те, что корчились от боли в камерах семьдесят три и семьдесят четыре.

– Что же у вас со здоровьем, доктор? – начал было Надзорщик, завидев в конце коридора слегка запыхавшегося врача.

– Слегка не привык к активным физическим действиям.

– Ну-ну, надеюсь это не помешает Вам с Вашей работой. Вот эти двое. – Надзорщик гордо кивнул в сторону двух ранее обозначенных камер, видимо, его положение доставляло ему некое удовольствие, в чем сложно его винить.

– Да, сейчас. – доктор подумал закурить, но нащупав пачку в кармане халата отказался от этой идеи. Нет, не сейчас.

Он вошел в камеру семьдесят три и попросил усадить заключенного на койку. В каждой камере находилось четыре койки, один умывальник, совмещенный с туалетом, иллюминатор и лампочка на потолке. Так как остальные заключенные в этот момент завтракали, в камере остался лишь номер 344. Двое крепких охранников одним движением ловко подхватили корчевавшегося зека подмышки и усадили его. Раздался сиплый скрип пружин. Доктор начал осмотр.

Что мы видим? Поза эмбриона, испарина на лбу, перитонеальный живот, симптом Щеткина-Блюмберга положительный. Перитонит? Но второму тоже плохо. Дрались, разорвали друг-другу аппендиксы? Нет, глупо, или они невезучие сукины-дети. Но что тогда? Ага..

– Кейс, вы это видите? – Доктор указал за шиворот номера триста сорок четыре.

– Сифилис?!

За воротником у заключенного была отчетливо видна сыпь.

– Нет, конечно. Это больше похоже на брюшной тиф. Его гастроинтерстицинальную форму…

– Проще?

– Сейчас осмотрим второго и все станет ясно.

Нахмурившись охранник пропустил доктора перед собой в следующую камеру, в которой заключенный уже был поднят с пола. Его силой уложили на нары, сам разогнуться он уже не мог. И, конечно, все подтвердилось. Напряженный, тугой, деревянный живот, сыпь подмышками и на шее, невыносимая боль.

– Мне нужно будет собрать анализы, но я бы не ставил на полное выздоровление. Это самая опасная форма брюшного тифа. И дайте им это – нужно сбить температуру. – врач протянул надзорному два пузырька с прозрачной жидкостью. – Здесь по грамму интрафена в суспензии, пока этого должно хватить, а к вечеру я разморожу сыворотку и, если успеем, они, наверное, выживут. У нас есть возможность изолировать этих двоих от остальных заключенных? – неуверенно спросил врач.