Жизнь на каблуках

Я не знаю, что такое любовь, но имею на этот счет некоторые предположения. Любовь – это когда не задумываясь присоединяешь гремящие в продранном кармане монетки к последним измятым десятирублевкам и приобретаешь в ларьке у метро чулки с кружевными подвязками. Столь же красивые, сколь никчемные. Даже девки из порнофильмов давно не носят чулки, потому что в моде спортивная практичность, а кружева давно считаются безнадежно устаревшими и вульгарными. А ты почему-то решаешь, что тебе они пойдут.

Итак, ты покупаешь на последние деньги чулки, ты мучаешься в них весь день (кто сказал, что чулки – это функционально?!) – и все это только для того, чтобы некто, скользнув по ним затуманенным взглядом, пробормотал ничего не значащий комплимент, перед тем как снять их с тебя и забыть навсегда об их существовании.

Любовь – это когда ты вприпрыжку несешься к телефонному аппарату, а потом, как опытный дрессировщик, пытаешься обуздать собственное выплескивающееся через край дыхание – так, чтобы «алло» получилось как минимум безразличным и томным.

И мрачно матеМаша Царева Жизнь на каблукахришься про себя, если бездушная трубка здоровается с тобой совсем не тем голосом, которому твоя томность была втайне адресована.

Любовь – состояние, близкое к циклоидной психопатии. Приглашение на свидание – как таблетка экстези, от которой дуреют бесшабашные подростки. По моим наблюдениям, любовь размягчает мозги. Конечно, я не интеллектуалка, но и тупой себя отнюдь не считаю. Но когда влюбляюсь, становлюсь дура дурой. Вы в этом еще неоднократно убедитесь.

Любовь… Тебя пригласили на банальное чаепитие, а ты размечталась! Ты мечтаешь о том, что, возможно, вечерние чайные посиделки плавно перетекут в полуночные слабоалкогольные, а там – кто его знает (на этой мысли, как правило, и покупаются пресловутые чулки). Ты мечтаешь о том, как уютно тебе будет спать, уткнувшись носом в пахнущую свежим потом и дорогим одеколоном ямку на его груди, ты надеешься, что утренний кофе будет крепким, утренняя улыбка – в меру многозначительной, а вскоре за этим последует свадьба – пышная или – шут с ней – скромная (главное – будет!), общие дети вырастут кудрявыми и румяными, совместная жизнь окажется счастливой и безоблачной, как в рекламном ролике быстрорастворимого супа. Ты мечтаешь обо всем этом круглосуточно, безостановочно, маниакально.

Тебе наступают на ногу в метро, ты говоришь «Извините!» и улыбаешься благостно, как сектантка.

Ох, не знаю я, что такое любовь.

Но однажды я встретила мужчину, который заставил меня дважды расплакаться. Не был он моим первым мужчиной, не был вторым, да и после того, как его поистрепавшаяся зубная щетка навеки покинула стакан на моей раковине, случилось в моей жизни многое, достойное упоминания.

Впрочем, об этом потом. Сначала давайте обо мне.

Меня зовут Варя, мне двадцать пять лет. Шатенка, волосы длинные, прямые, глаза серые, но становятся голубыми летом или если я надеваю свой любимый свитер цвета берлинской лазури. Как и всем сероглазым, мне идет голубой. Рост метр семьдесят. Очень удобный рост – без каблуков под стать любой особи противоположного пола, а на высоченных шпильках я становлюсь этакой изящной шпалой, из тех, что ходят по субботам в «Циркус» или «Априори» и томно посасывают агатовый мундштук с торчащей из него ментоловой сигаретиной (но никогда не затягиваются всерьез, потому что от этого портится цвет лица). Вес – пятьдесят пять килограмм, размер ноги – тридцать восьмой, талия – канонические шестьдесят, бюст – сто сантиметров. Зинка, с которой мы вместе снимаем квартиру, говорит, что с бюстом мне повезло. Как будто бы я без нее не знаю, что повезло. Да мне сто раз предлагали в стриптиз податься! В стриптизе такие деньги крутятся, что нам, девочкам из кордебалета, и не снилось. Но у меня на этот счет свои предубеждения. Так сказать, моральный кодекс. И потом, знакома я со стриптизерками – вот уж кому не позавидуешь. Шмотки от Версаче, а в красиво накрашенных глазах злость. И каждая может про себя такого порассказать, что голливудские сценаристы отдыхают.