Птицы небесные - Иван Бунин

Птицы небесные

Страниц

5

Год

2001

Студент Воронов спускается с горы к реке и замечает маленького человечка возле моста. Вокруг реки лежат льдины и слышны голоса баб, занимающихся полосканием белья. В долине все в тени, но окна изб и кресты церкви на противоположной стороне светятся золотом. В саду вороновского поместья сосны темнеют, а из трубы дома поднимается дым. Рядом с мостом стоит дурачок, который любуется проезжающим обозом, но отходит в сторону, когда сани начинают быстро скатываться. Студент механически отвечает на крик обозчика и кашляет. Затем он подходит к дурачку, который перестает кашлять в его присутствии, и они обмениваются взглядами. Дурачок, нищий и больной, но аккуратный по своему внешнему виду, продолжает свой путь по мосту. У него необычное лицо, бледное и изможденное, с печальными глазками и пепельными губами. Студент замечает его обмотанное мешками спину и изношенную зипунишку. Дурачок останавливается и кашляет, а затем продолжает идти с трудом, таща за собой щуплое и тощее тело.

Читать бесплатно онлайн Птицы небесные - Иван Бунин

С горы, по наглаженной, ухабистой дороге, спускался к реке студент Воронов. Возле моста, положив руки на костыль и глядя на реку, стоял какой-то маленький человечек.

Изумрудные льдины лежали вокруг темно-лиловой проруби. Голоса баб, полоскавших белье, звонко раздавались в морозном воздухе. Солнце скрывалось сзади, за горою, снежная долина вся была в тени, но оконца изб и кресты церкви на противоположной вороновской стороне еще горели лучистым золотом.

Глубокие январские снега, огромные снежные шапки на избах алели. Красновато чернел и сквозил возле церкви сад вороновского поместья, густо и свежо темнели сосны палисадника перед его домом. Дым из труб дома поднимался в чистое зеленое небо ровными фиолетовыми столбами.

Казалось, что стоявший возле моста любуется.

Мимо него, со скрипом, раскатывались, неслись розвальни: шибко возвращался обоз порожняком. И он благоразумно отошел к сторонке.

– Держись, срежу! – крикнул один из обозчиков, сани которого раскатились особенно лихо.

Стоявший обернулся, что-то крикнул в ответ… И, махнув рукой, закашлялся.

Студент сбежал к мосту, – он все кашлял. По вытянутой шее и склоненной голове, по тому, как он отставил костыль, опершись на него обеими руками, видно было, что кашель затяжной, мучительный. Но, должно быть, притворный: верно, это был дурачок, бродяга по святым местам, и, верно, он заметил барина.

Студент поравнялся с ним, заглянул ему в лицо, под самодельную шапку с наушниками и назатыльником, мехом внутрь. Тогда он смолк, низко поклонился и, отдуваясь, медленно побрел по мосту, с визгом вонзая в морозный снег железный наконечник костыля. Худые ноги в больших лаптях еле волочились…

Нет, не дурачок. Просто нищий и больной.

Необычна была только аккуратность, с которой лежали мешки за его спиной. Необычен и зипунишка, старый, но тщательно заплатанный. И уже совсем необычно было лицо – лицо подростка лет под сорок: бледное и изможденное, простое и печальное. Черные глазки глядели со странным спокойствием. Пепельные губы среди реденьких усов и бороды полуоткрывались. Прядь длинных волос, по-женски ложившаяся на маленькое восковое ухо под наушником, была суха и мертва. Тело – щуплое, тощее, с болезненно приподнятыми плечами.

– Застыл, старик? – крикнул студент с деланой бодростью.

Нищий приостановился и тяжело перевел дыхание, раскрывая рот, поднимая грудь и плечи.

– Нет, – ответил он неожиданно просто и даже как будто весело. – Застыть не застыл…