Все жанры Все авторы
Лужайкина месть - Ричард Бротиган

Лужайкина месть

Страниц

10

Год

2004

Творчество Уильяма Сарояна весьма уникально и неповторимо. Популярность его знаменитых романов, таких как "Человеческая комедия" и "Приключения Весли Джексона", а также его пьесы "В горах мое сердце..." и "Путь вашей жизни", хорошо известны читателям. Но чтобы полностью оценить самобытность и блеск его таланта, нужно обратить внимание на его коронный жанр - жанр рассказа. Именно в этом жанре Сароян сиял по-настоящему ярко. Он всегда предпочитал писать рассказы, считая жизнь источником бесконечных историй: "Жизнь неисчерпаема и самым неисчерпаемым ее проявлением для меня является рассказ".

В данное издание было включено более сорока рассказов, которые ранее не были переведены на русский язык. Они взяты из различных сборников, таких как "Отважный юноша на летящей трапеции" (1934), "Вдох и выдох" (1936), "48 рассказов Сарояна" (1942), "Весь свят и сами небеса" (1956) и других. В каждом из этих рассказов Сароян старался осуществить свою молодежную программу - "понять и показать человека как брата", общаться с людьми и о людях на едином языке - языке сердца, который понятен всем людям во всем мире. Он стремился снабдить человечество хорошо разработанной и надежной картой, которая поможет каждому человеку найти свой путь к самому себе.

Читать бесплатно онлайн Лужайкина месть - Ричард Бротиган

На том берегу озера, по улицам Муша, чуть ли не кубарем катится Маркар, ученик брадобрея. Он горланит обрывки песен и размахивает руками, каким-то чудом умудряясь удерживаться на ногах. Он направляется в цирюльню Мустафы, где его обучают мастерству бритья, стрижки и выдергивания зубов. Ну и, как обычно, он в подпитии. Он приветствует каждого встречного, отвешивая поклоны, которые не грозят ему падением, и выкрикивает: «Эфенди!», при этом его толстые непослушные губы брызжут слюной. Причем никто на него не в обиде, а многих он даже забавляет. Все, кто видит его, свои ли, чужие ли, улыбаются и говорят про себя: «Наш Маркар-дурачок. Как всегда навеселе».

У дурака прогресс человечества быстренько сводится к нулю, а в душе у него величайшие из цивилизаций в мгновение ока обращаются во прах. Но где вы видели, чтобы дурак был не любим? Нет такого села, города, страны или народа, откуда бы он был родом. Нет и характерного для него времени. Он не есть порождение какой-то конкретной эпохи. Он – явление всемирное: его родина – весь мир. Он вечен, он – смех вопиющего в пустыне, он – прямой отпрыск Божьего юмора. Дитя всех народов, он ни к одному из них не относится. Всяк для него – просто человек, будь то армянин, курд, турок, сириец, черкес, татарин, еврей, грек, араб, монгол или кто там еще. Ему все едино. Все – его братья. Все одинаково слабы, жалки и беспомощны. Все гоняются за одними и теми же химерами, фантазиями о совершенстве, устройстве рая на земле и вечном блаженстве. Все требуют от жизни больше, чем она может дать. Все познали, что такое хандра. Так от чего же тогда всем нам не расхохотаться и не осушить залпом свою чашу? Почему в сердце каждого из нас не может возгореться пламя, зажженное напитком, а душа, почему она не может петь, согретая его теплом? Зачем человеку пребывать в трезвости? Разве человек есть нечто большее, чем бедная, одинокая, неприкаянная душа?

Дурак зевает от скуки, взирая на славу античности, он глух и безразличен к возможностям, которые открывает перед ним будущее. Ненависть отталкивающе противна, невыносимо омерзительна и отвратительна дураку. Как может один человек ненавидеть другого, когда каждый из нас, в равной степени, – жертва этой жизни. Для дурака важнее всего – миг, момент, да и тот в непоседливой его душе нудно тянется целую вечность, если его не подхлестнешь выпивкой. Вот тогда дурак взовьется до небес и закружится волчком, и пойдет откалывать номера, выкидывать коленца, ходить на голове, прыгать, скакать, кувыркаться, выискивая, где бы еще покуролесить, поколобродить да набедокурить. Он умудрится за один безумный час натворить столько, что с лихвой хватило бы на целый десяток лет. Дурак, ищущий удовольствий в каждом мгновении, в результате обнаруживает, что каждый час приносит ему лишь отчаяние и опустошенность. Вздумается ему запеть, а изо рта у него идет пена да пузыри. Молясь, он богохульствует. В смирении – бахвалится. Но что бы ни случилось, он всеобщий любимец. Сам Господь Бог, являя сострадание и милосердие, улыбается ему с небес. Он блудный сын нашей жизни, дитя, сбившееся с торного пути общепринятых условностей, бежавшее от уюта, которым окружают нас традиции. К тому же отцы обожают своих блудных сыновей и братья в них души не чают.

Вам может понравиться: