Едва после свадьбы забрезжил рассвет. Друзьям моим, героям вечеринок

Едва после свадьбы забрезжил рассвет,

Дочь маму зовет на семейный совет.

– Мамуля скажи, чтоб впросак не попасть мне,

Так в чем же оно, это женское счастье.

Не веря, слегка, в целомудрие дочки,

Стремится мадам разъяснить все до точки:

– Не может так быть, чтоб ты не поняла,

Ведь с мужем, всю брачную ночь провела.

Улыбкой с румянцем разбавив восторг,

Дочь выдала маме беседы итог:

– Как все-таки просто, тебя мне понять,

Женское счастье, деньги считать.

Стало модным, в различных вопросах сейчас,

На компьютеры полагаться,

Сосчитает убытки, совет дельный даст,

Как, с проблемой быстрей разобраться.

Зная это, один молодой бизнесмен

Нагрузи свой компьютер заданьем,

В личной жизни, хотелось ему перемен,

Пусть машина поможет с желаньем.

Нужно просто, невесту точней подобрать,

Что б запросам его отвечала,

Что б прощала бы все, как родимая мать,

Не ругалась, по чаще молчала.

Что б, при маленьком росте, красотка была,

Равнодушна к шелкам и мехам,

Образ жизни аскета с рожденья вела,

Разминалась трусцой по утрам.

Никогда, не вдыхала бы дым сигарет

И не разу, вина не вкушала,

В казино, не встречала бы ранний рассвет,

С высока, на брильянты плевала.

А к забавам, легко, относилась, мужским

Но до свадьбы, была бы невинна.

Был ответ, от компьютера, неумолим:

– Вам подходит, лишь самка пингвина.

Приехал Василий в деревню к Игнату,

Жены его, Клавдии, сводному брату.

У печки Игнат, на гармошке играет,

Cупруга, огромный сугроб разгребает.

Смутился Василий: – не так все Игнат,

Тебе до ре-ми, а жене сущий ад.

Подумав секунду, Игнат сожалеет:

– играть на гармошке она не умеет.

С тещей жить в одной квартире,

шахматам подобно,

варианты просчитать, просто и удобно

ясно это и ежу, и лесным приматам;

тут и там, однажды все, завершится матом.

Над Исаакием важно, проплывает луна,

Неба синь, продырявили звезды,

С сигаретой и кофе, скулю у окна,

Не звонит, видно думает поздно.

Сволочь жизнь, ожиданье, разлук маета,

Он в Находке, я в Петербурге,

Третий год, упованье на встречу, мечта,

Держит цепко, в очерченном круге.

Нет, уже не дождусь, без пятнадцати два,

Что ж ты милый, сердечко клокочет.

Все, в такси, в самолет, день забрезжит едва

Еду, мчусь, ведь терпенью нет мочи.

Все сбылось; уж полгода купаюсь в любви,

Я в Находке, мой суженный рядом,

А восторг, нагнетаемый жаром в крови,

Не сравнить и с Эдемским садом.

Как удачно, у женщин, печали проходят,

Оставляя пространство, для счастья,

Так поди ж ты, не сразу, но все же находят

То, что снова сулит им напасти.

Над заливом, тоскливо, проплывает луна,

Третий час, все короче окурки,

Боже, как он храпит, это ж, мука одна.

Что же мне, не спалось в Петербурге

Один мой товарищ, в генетике дока;

Доцент, кандидат, и философ немного,

Поведал мне страшную тайну о том,

К чему мы, с научным прогрессом, придем.

Как будто, мужи от наук Альбиона,

(биологи там, как всегда, чемпионы),

Сварганили сверх отвратительный способ,

Что делает папой, женскую особь.

И действует, тот суррогат, безотказно,

Лишь самки родятся, что очень важно.

Минует каких-то полчетверти века,

Коснется открытие и человека.