Тильда.
В этом городе у всех жителей были круглые глаза. Такие круглые, что напоминали своей формой серебряный талер. Говорили, что так повелось исстари, что городок этот расположен по дороге из Маренбурга в Гринбах, а всем известно, что Луна в этом месте очень близко подходит к Земле. И некоторые жители даже божились, что сами видели, как Луна касалась Земли и что при этом летели искры, так как Луна, несомненно, сделана из железа.
Хотя как всё это взаимосвязано – близкая Луна и круглые глаза местных жителей – никто объяснить не мог.
Городок звался Ландорф и жил за счёт придорожной торговли. Состоял он из одной длинной улицы, мощённой булыжником, двух десятков более мелких переулков и центральной площади, на которой возвышалась церковь. По левую руку от церкви стояло, серое здание магистрата, а по правую – тюрьма. Впрочем, тюрьма в Ландорфе почти, что всегда пустовала. Местные жители были законопослушны, а приезжих преступников, предпочитали не держать, а отправлять из города куда подальше, иногда им даже давали денег , что бы побыстрее смогли убраться.
Так как тюрьма почти, что всегда пустовала, то местный бургомистр совмещал сразу три должности. Он был собственно бургомистром, обер-полицмейстером и палачом.
А ещё местные жители держали дома котов. Да, да именно котов. Кошек держали в городке по соседству. И каждый март устраивали в городе фестиваль кошачьей радости. Котов наряжали в одежды женихов, а из соседнего городка приезжали кошачьи невесты в фате. Под это жарились сосиски и открывали бочонки с пивом.
Даже на гербе города был изображён кот, смотрящий на огромную, занимающую полгерба Луну, остальную часть герба занимал кот.
Жизнь здесь текла сонно и неторопливо. От одного кошачьего фестиваля до другого. Люди с большими круглыми глазами неторопливо прогуливались по улицам, покупали молоко у молочника и шли к себе домой, что бы покормить своих котов. В некоторые дни город просыпался только для того, что бы сделать в лавках покупки и опять уснуть. И всё у них всегда было правильно и благопристойно.
В один из весенних дней в городе появилась девочка бродяжка. Ей было лет семь. Она была не местная, поэтому глаза у неё были не такими как у всех жителей города. Девочка была одета в длинную суконную юбку и залатанное пальто. Башмаки на ней были такие старые, что не один сапожник не взялся бы их латать. Белокурые волосы спадали из-под серого чепчика, словно непослушные побеги дикорастущей малины.
Откуда пришла девочка никто не знал. Поговаривали, что перед этим над городом долго кружила стая голубей. Припомнили также, что за день до её появления через город прошёл бродячий цирк.
Циркачи хотели дать в городе представление, но бургомистр (он же обер-полицмейстер) им не разрешил, справедливо считая, что это может нарушить спокойную и размеренную жизнь города. А потом появилась девочка. Два подряд события, для тихого Ландорфа это слишком много.
Стали говорить, что она отстала от цирка или даже того хуже циркачи её бросили.
– Все они такие! Живут в грехе. В грех наряжаются и грехом на ночь укрываются.
Шептались жители города.
– У неё должны быть отец и мать. Ведь не от святого духа она появилась?
– В таком возрасте у девочки должен быть дом. А в доме должна быть кровать и умывальник. А у неё есть только чистое поле, да звенящий ручей.
