Росстани

«Вроде и по-русски ты со мной разговариваешь, а как-то странно. Я даже не всегда понимаю, что ты хочешь сказать», – так много-много лет назад говорила мне одна моя юная питерская знакомая. Мне, семнадцатилетнему, первый раз приехавшему в Ленинград из далёкой северной провинции.

Вот и этот роман я написал на двух языках.

На русском.

И на русском.

С пониманием «первого русского» проблем, полагаю, не возникнет.

А вот с другим языком придётся помучиться. Тем более, что написана «вторая линия» романа так называемым фонематическим письмом. Что-то вроде «как говорю, так и пишу». Похожее написание встречалось в прошлые века у людей малограмотных, окончивших всего пару классов какой-нибудь сельской школы или вовсе обученных письму и чтению «на скорую руку» грамотным родственником или соседом. Например, я видел такие письмена в «дневнике» начала прошлого века одного северного охотника, который он вёл на полях старой Псалтыри, одиноко живя по несколько месяцев на промысле.

В романе используются диалектные слова и выражения. В основном, это слова и выражения, взятые из белозерской и вытегорской групп вологодских диалектов, а также из несколько схожих с ними по звучанию и смыслу каргопольского говора и заонежского диалекта. Словарик в конце книги поможет справиться с пониманием этих слов. А ещё, возможно, поможет и мой совет. НЕ ЧИТАЙТЕ «вторую линию», а – СЛУШАЙТЕ. Не глазами её воспринимайте. А – НА СЛУХ.

А можно ли было написать всё это нормальным языком? Конечно. Не вопрос. Но мне очень захотелось, чтобы вы услышали не только мой голос, но и голоса моих (ваших?) дедов и прадедов. Очень захотелось, чтобы вы услышали «прабабушкину колыбельную» в «её исполнении», а не в моём.

Есть ещё и «несовет». Не советую бежать за сюжетом по «первой линии», оставив на потом или даже совсем проигнорировав «вторую». И наоборот не делайте. Не выковыривайте «изюм» из книги. Попробуйте целиком одолеть всю «кутью». Очень связаны обе линии. В тяжелый узел скручены. На то они и – «Росстани».

Росстань, росстани – это перекрёстки дорог. Их ещё «крестами» в некоторых местах называли.

А потому и:

Росстани – кресты. Которые носим. И которые несём.

Росстани – выбор пути.

Росстани – расставания.

Росстани – встречи.

Росстани – связь времён, пространств, судеб…

Низкий поклон моим здравствующим и ушедшим родным и близким, друзьям, знакомым и незнакомым, коллегам и пациентам – всем тем, которые прямо или косвенно стали соавторами этого произведения.

С искренним уважением к читателю,

Алексей Брагин.

Маленький, едва заметный крестик двух грунтовых дорог лежал на широкой груди тундры.

Крестик ритмично приподнимался и опускался.

Тундра дышала.

На тундре уже лежал снег.

Но тундра дышала.

Дыхание тундры было редким.

Дыхание тундры было спокойным.

Солнце было уже очень высоко.

Солнце было уже очень высоко не здесь.

Солнце было уже очень высоко не здесь, а где-то далеко в другом месте.

Здесь Солнце не вставало уже три недели.

Ветер гулял над тундрой легко и свободно.

Только над перекрестком ветер смущался, беспокоился и терял направление.

Никаких указателей на перекрестке не было.

Камня с надписью на перекрестке не было.

Следов ног и шин на перекрестке не было.

Только была на перекрестке крепко стоявшая на обочине невесть откуда взявшаяся здесь каменная урна для мусора.