Автопортрет. Стихотворения. 1958–2011

Жанр: Стихи и поэзия

Автор

Страниц

Год

—

"Вселенная творчества Владимира Бойкова раскрывается перед нами в его новой книге, которая стала настоящим тому гимном, отражающим все шедевры, созданные в течение полувека (1958–2011). В этом уникальном издании собраны не только уже известные стихотворения, но и те, которые никогда ранее не увидели свет.

"У четверти века в гостях" - так называется коллекция стихов изданная десятилетием ранее в том же издательстве, но специально посвященная московскому периоду его творческого пути (1975–2001). Это было время, когда поэт воплощал свои мечты и идеи в этих стихах, которые стали одним из самых значимых измерений его искусства.

Все эти произведения отражают не только времена, в которых они были написаны, но и душу самого автора. Владимир Бойков решил поделиться этой чудесной коллекцией с читателями, чтобы люди могли погрузиться в его уникальный мир творчества и прочувствовать каждое слово."

Читать бесплатно онлайн Автопортрет. Стихотворения. 1958–2011 - Владимир Бойков

Странствования

1958–1966

В. Бойков с трубкой. 1968.

Рисунок Ю. Кононенко (1938–1995)

Ноктюрны

Вчера на исходе ночи
от мук избавленье мне дали,
И воду жизни во тьме,
недоступной для зренья, мне дали.
(Хафиз)

«Электрическим потоком…»

Электрическим потоком

из осенней темноты

схвачены дождя косые

струи, да стволы босые,

да прибитые цветы.

Это я за кромкой света

здесь, в саду, а за окном,

за невянущей геранью,

не готовая к свиданью,

ты в халатике цветном.

Это губы мои бредят

каплей с мокрого куста,

но сомкнулись занавески,

и настигли ливня плески

слух, и высохли уста.

«Из потемок осыпаясь…»

Из потемок осыпаясь,

вьются снега звездочки.

Со столбов заулыбались

фонаревы мордочки

И всегда, когда так хмуры

городские феврали,

просыпаются лемуры —

золотые фонари.

«Тучи к ночи почернели…»

Тучи к ночи почернели,

в них теперь луне толкаться.

Строгих тополей шинели,

блузки белые акаций

озаряются порой

на картине моментальной

чужедальнею грозой.

Под окном, рванув из спальной,

восхитил включенный свет

купой роз во тьме восточной.

В эту ночь я знаю точно:

я – действительно поэт.

«Звезды высыпали густо…»

Звезды высыпали густо

невысоко от снегов

и затенькали от хруста

неожиданных шагов.

Шумная компания

дышит постепеннее:

белое дыхание,

внутреннее пение.

Джамбул. 1958 –1959

Новосибирск. 1960

Кратко и кротко

Суть формы

Пришлось заключить

в обрамленье стекло,

чтоб свет залучить

и сберечь тепло.

«Нас очищает —…»

Нас очищает —

стыд ли? горячка ли?

лес ли? небо ли?

Если б не пачкались —

чистыми б не были.

«Глазами ушиблась…»

Глазами ушиблась:

– Простите, ошиблась!

Духами пахнула

и отпорхнула.

А я исполнен дум:

– Пора менять костюм…

«Карапузы произвели…»

Карапузы произвели

из мыла пузыри.

Пузыри летят,

карапузы глядят.

Пузыри лопаются —

ресницы хлопаются.

«Необыкновение —…»

Необыкновение —

ветра дуновение,

необыкновение —

неба обновление!

Всюду чудо,

и его внесла

преобыкновенная

весна!

«День раздал все гостинцы походя…»

День раздал все гостинцы походя:

мякоть радости – тем, этим – кость…

А закат – точно пышные похороны,

и звезда – не закрашенный гвоздь.

«Сказал мудрец…»

Сказал мудрец:

– Мы на земле – лишь гости,

в гостях должны мы, становясь добрей,

исполнить сердце плодотворной злости,

так в мякоти плодов твердеют кости.

«Круговорот жестокий…»

Круговорот жестокий

день изо дня:

востекает надежда с востока,

а на западе – западня.

Пейзаж

Ничего себе пломбир:

как на блюдечке – Памир!

«Белье, просушенное стужей…»

Белье, просушенное стужей,

я бурым утюгом утюжу,

дымок над гладким его следом,

и пахнет женщиной и летом.

«Пустой манеж потемками окован…»

Пустой манеж потемками окован,

на краешке с собой наедине

так искренне и удивленно клоун

смеется своим мыслям в тишине.

Новосибирск. 1960–1964

Джамбул. 1963

Танькины рассказки

«Автобус – люлька человек на тридцать…»

Автобус – люлька человек на тридцать.

За стеклами мелькает ночь,

а Танька тайны делать мастерица,

а Танька сон не в силах превозмочь.

Пусть щеку о плечо мое примяла —

ей неудобства хоть бы хны,

ей от соседства требуется мало —

держать за руку, тихо видя сны.

Гордиться я доверием не склонен,

хоть руку сам не всякому даю,

но с этих пор, как простодушный клоун,

Продолжить чтение

Вам может понравиться: