Нельма

Ребёнку почти ничего это уже не нравилось. Обещали показать механизмы, дать что-нибудь разобрать и собрать, а сами что? Забрались в какой-то город у холодного озера, нашли в нём замок и пируют который день. Солдаты ходят из дома в дом, берут чужие вещи, громко смеются, бьют пустые бутылки на улицах. Пустой город, ничего особенного. Нет даже механизма для поднимания и опускания ворот, нет даже ворот, одно название. Просто широкие двери. И дом старый, тоже ничего интересного. Правда, в первую же ночь ребёнок проснулся от далёких протяжных звуков – на главной площади били часы.

– Дамка, как твоя жизнь? – каждое утро спрашивает Нитка. Каждое утро.

– Моя жизнь хорошая, – отвечает ребёнок, это его зовут Дамка.

– Как ты спал?

Но уж на этот вопрос Дамка не отвечает, идёт умываться. Обыкновенно спал.

– Чем займёшься? – спрашивает Нитка во время завтрака. Овсянка с сыром, белый хлеб, грушевый компот.

– Ты же знаешь.

Одно и то же каждый день. После завтрака Дамка идёт обследовать город, но редко находит хоть что-нибудь интересное: все колодцы построены одинаково – крути за ручку, цепь вытянет ведро, а кроме колодцев, пожалуй, и нет никаких механизмов. Потом обед: какая-нибудь рыба, какое-нибудь пюре, чёрный хлеб, какой-нибудь чай. Да, ещё бывает суп, но его Дамка почти не ест. И вот сторож по имени Бумажный открывает двери городской ратуши, и тогда можно подняться на башню – разглядывать и изучать городские часы.

«Бумажный – странное имя», – думал ребёнок, когда впервые поднимался по деревянной лестнице к часам. Но наверху, в башне, был такой механизм – Дамка забыл обо всём, как только его увидел. Все части хотелось потрогать руками, но Бумажный сказал, что можно случайно задеть что-нибудь не то, и часы остановятся. Такой большой механизм, такой маленький Дамка – нет, ребёнок ему не верил. Но трогать ничего не стал. Пока. Может быть, потом, когда надоест просто разглядывать. Интересный механизм, раньше он такого не встречал. Огромные шестерёнки и маленькие шестерёночки ворочаются, цепляются друг за друга зубцами, молотки и молоточки стучат и подпрыгивают с глухими и звонкими звуками. Почти у самого пола висит маятник, но никому и ничему не мешает – от пола, по которому ходят вокруг часового механизма, до пола ратуши вниз уходит деревянный гулкий колодец, деревянная труба. Внутри трубы и раскачивается маятник. Однажды Бумажный взял Дамку с собой в этот колодец, они вошли внутрь через едва заметную дверцу. Снизу маятник был похож на качели, на которых можно раскачиваться вдвоём. Такие качели-маятник. Забраться бы на них, но Бумажный сказал, что так можно нарушить ход часов, они будут неправильно показывать время. Дамка послушался, но не поверил. Запомнил эту дверь. Откуда-то Бумажный всё знает. И как заводить часы, и когда – знает тоже.

Рядом с маятником висят две большие гири – Дамке до пояса. Когда они опускаются до самого пола, Бумажный берётся за висящие толстые цепи и тянет их вниз. От этого гири медленно ползут вверх. Сначала одна, потом другая. Как он поднимает их – это же так тяжело? Лицо у сторожа краснеет, со лба течёт пот. Дамка хватается за цепь, хочет помочь, но Бумажный скрипит на него зубами, страшно. Ребёнок тут же отпрыгивает. Он очень быстро бежит вверх, смотреть, как медленно-медленно показываются у часов гири. Большая круглая спираль становится тугой-тугой, потом в ней что-то как будто щёлкает, и только тогда сторож выпускает цепь из рук.