Темница зависти и зверь тщеславия

В тот день ветра играли песню,

И дождь обильно поливал,

Гонец пред дверью оказался,

Как призрак бледный он стоял.

Трещала сущность мирозданья,

Пожары гнали мирный люд.

Дворецкий злобно улыбался,

Настало время. Божий суд.

Гонец:

Письмо владыка, из-за моря,

В нём спрятано большое горе.

Посылку сам не открывал,

Приметы мне дают сигнал.

В пути разбойники напали,

Избили, злато отобрали.

В насмешку бросили письмо.

Там кровь, попомните словцо.

Корабль волны разломали,

Но выжил я, письмо в кармане.

И волки гнались из лесов,

Я чудом избежал зубов.

Дворецкий:

Тебя хранило проведенье,

Знать судьбоносное решенье.

В конверте спрятано…открой,

Чтоб подарить себе покой.

Гонец:

Конверт, упоенный слезами,

Не должен жить…решайте сами.

Упал сургуч, скрипит бумага.

И жадный взгляд себе в усладу,

За буквой буковку читает,

Слова манерно разбирает.

И тайна из письма звучала,

Душа гонца, изнемогала.

Он заслужил узнать секрет,

Назад теперь дороги нет.

Гонец:

Вы подчинитесь повеленью?

Ведь доброе сие решенье.

Дворецкий:

Ты нёс великое добро,

В двух строках всё заключено.

А если их придать огню,

Конец письма я запалю.

Гонец:

Безумная сия затея!

Не делайте себя злодеем!

Дворецкий:

Здесь нет греха, лишь суд судьбы,

И благодать наполнит дни.

Когда злодей наказан будет,

Тебя Господь не позабудет.

Гонец:

Ты лжёшь от самого чрева,

Но я избегну пут и плена.

В котёл отправишь один,

А я подамся в монастырь.

Дворецкий:

Как заяц, дела испугался.

Пожалуй, в нём я ошибался.

Пускай бежит хвост поджимая.

Его заменит чернь любая.

Теперь осталось много пить,

Чтоб память крепкую залить.

Наутро встану и письмо,

Не вспомню я, кто жёг его.

Слова последние забыв,

Исполню собственный мотив.

Я справедливо поступлю,

Когда чужую кровь пролью.

В те дни Россия постарела,

И обветшала, посидела,

Цари земли, на трон взойдя,

Любили только лишь себя.

В балах ненужных потонули,

И от народа улизнули.

Поля в то время колосились,

Ветра над ними проносились,

И лица грубые ласкали,

Нужду в заботе восполняли.

Во времена плохих царей,

Природа тешила людей.

И вера каждый день крепчала,

Ведь ободряла, согревала,

Надежду крепкую дарила,

И души миром укрепила.

Так вот история моя,

Её готов поведать я.

Провинциальна и проста,

Но истины не лишена.

Помещик жил тогда один,

По крови чистый дворянин.

И должен был он поутру,

Прибыть, не медля ко двору.

Тьма укрывает землю нежно,

И, кажется, она безбрежна.

За звёздочкой звезду зажгла,

И тихо на покой ушла.

Ночь пробиралась осторожно,

Там где не спали, но возможно,

Возможно, думала она,

Им тьма понравится меж сна.

Так странно, размышляла ночь,

Я людям не могу помочь,

Когда виденья подарю,

Рассвет забрезжит, я уйду.

А напугать вполне способна,

Хотя пуста я и бескровна.

Но нету демонов во мне,

И зло не прячется во тьме.

Нет барабашек и чертей,

И душ исчезнувших детей,

Так почему плохая я,

Ведь только свет скрываю дня?

За что вы прокляли меня,

О люди, темноты друзья?

За что вы прокляли, за что,

Может за тёмное чело?

За сущность мрачную мою,

За душу чуждую одну?

При свете дня твориться зло,

Во тьме оно с добром равно.

Все кошки серые лишь я,

С закатом скрою облака.

Все убивают и крадут,

Злословят, и нахально лгут.

Злодей во тьме творит дела,

А днём он, чист белей стекла.

Хорошим хочется предстать,

Другим лишь шкуру показать.

Пускай во тьме он гнусный вор,