ВНАЧАЛЕ БЫЛА ЛЮБОВЬ. Философско-исторический роман по канве событий Холокоста. Том III. Главы XII-XXI

Автор

Страниц

255

Год

—

Он – профессор философии Ягеллонского университета, выдающийся эксперт в области жизни и смерти, посвятивший свою жизнь поиску истины. Его уникальный путь начался в глубокой юности, когда он был отвергнут и изгнан из родного дома раввином - своим отцом, человеком, чья мудрость и благочестие были безупречными.

Она - виртуозная пианистка, чьи нежные пальцы могли создавать прекрасные мелодии, словно самая красивая картина, ожившая перед глазами зрительного искусства. Однако за внешней красотой скрывалась жажда настоящей близости и любви, чего ей так не хватало в ее полной славы жизни.

Их встреча была чудом и тайной, которые сокрыты от глаз поисковых систем. Но в ту страшную и судьбоносную ночь, когда весь мир вокруг начал сползать в бездну, они смогли найти друг друга и объединить свои судьбы. Это был необычный союз двух разных миров, сочетание философии и искусства, которое только усиливалось в адской глубине их общего пути.

Их история - это не просто романтическая встреча двух душ, а настоящее погружение в мир философии и музыки, в мир вечного поиска истин и эмоций. Через тернии и испытания они нашли свое место в сумеречной реальности, где искусство и философия слились воедино, создавая новое прекрасное творение.

Читать бесплатно онлайн ВНАЧАЛЕ БЫЛА ЛЮБОВЬ. Философско-исторический роман по канве событий Холокоста. Том III. Главы XII-XXI - Николай Боровой

ISBN 978-5-0055-0712-9 (т. 3)

ISBN 978-5-0055-0713-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ТОМ III

Глава двенадцатая

КАЗНИТЬ ПРЕДАТЕЛЯ

Да, тогда они не встретились, не пришлось… Тогда звеньевой Чеслав Рындко, ждавший своего связного в обычном месте, лишь оторопело глядел, как на десять минут раньше условленного времени, этот человек летел по Минской в своей телеге, из которой уже рассыпались бидоны, отчаянно стегая старую клячу и заставляя ее нестись галопом. Перед этим Чеслав слышал отголоски выстрелов, и честно говоря – начал волноваться, потому что те неслись из глубины Минской, как раз оттуда, откуда и должен был со своей клячей приползти на встречу связной, молочник Гжысь. Волнение его было более общим – Чеслав думал только о том, не случилось ли чего-то опасного и неожиданного поблизости от его связного, не нарушит ли это запланированной встречи и не выйдет ли не дай бог из этого какой-нибудь серьезной беды. Однако – предположить какую-то прямую связь между молочником-связным, бывшим университетским профессором и этими выстрелами, чем-то происходящим вдали, в глубине улицы, ему конечно даже не пришло в голову. Даже такая простая, непроизвольная и само собой разумеющаяся для подпольщика в этих обстоятельствах мысль, что случилось неожиданное и трагическое – проверили молочника, к которому уже давно привыкли как к неотъемлемой части повседневной жизни предместья, нашли при нем что-то «не то», или что-нибудь по непонятной причине заподозрили, а он попытался сбежать и т.д. – не пришла в голову Чеславу, довольно опытному в своем деле человеку. Потому что прекрасно вжился связной за полтора года в свою «роль» и «легенду», приучил к своему облику тысячи людей, ни у кого никогда не вызвал подозрения или далеко заходящих вопросов, был надежен и известен в поведении и образе жизни… и чего вдруг подобное должно было бы произойти?.. И хоть полна жизнь под немецкой оккупацией всяческих неожиданностей, и может вызвать внезапное подозрение даже тот, к кому привыкли, да вообще – может статься какая-нибудь «облава», «общая проверка» или черт еще знает что, всё равно, об этом Чеслав не подумал. Но когда увидел несущегося в телеге по Минской, похожего на внезапно разбушевавшегося или обезумевшего медведя «молочника», увидел полетевшую галопом старую клячу, которая, казалось всегда, и шагом-то ходила с трудом и неохотой – сначала оторопел, не поверил себе и подумал спит, а потом понял, конечно, что случилось что-то всё-таки именно со связным, а что – предстояло немедленно выяснить. Потому что представшая глазам Чеслава картина прежде всего означала, что и связной-подпольщик, с его легендой и обстоятельствами, со снятым для него недалеко от этого места домом, и надежный, полтора года использовавшийся канал связи, провалены. И это было очень серьезно и очень плохо, подразумевало целый ряд последствий. И потому, конечно, требовало немедленной, продуманной реакции и оценки, ведь на подобные случаи есть четко обозначенная процедура, как говорят, «сворачивания удочек» и «заметания следов», а кроме того – «отработки» провалившегося подпольщика, и в соответствии с выяснением причин и обстоятельств – либо его спасения и перевода в другое, безопасное место, определения для него возможного по ситуации места проживания и круга деятельности, либо… Либо – это либо. Это то, что они сейчас едут делать со «Словеком» – соратником по подполью из другого звена, приданным ему для выполнения задания…

Продолжить чтение

Вам может понравиться: