Аника

Аника откусила кусочек шаверона и принялась медленно жевать. Мясо в шавероне было хорошо прожарено, возможно потому, что было не слишком свежим, а возможно для того, чтобы клиенты не задумывались кого именно они едят. Крыс в этом убогом районе было полно, как и других вредителей. В том числе двуногих. Например, она сама. Её рост был чуть больше полутора метров, и она состояла в Падальщиках. А эту банду ненавидели все. Падальщики обчищали карманы пьяных, верховодили попрошайками и не брезговали торговлей людьми. Но самое главное – они похищали детей. Чаще всего, в их сети попадали беспризорники, но иногда встречались и отпрыски вполне благополучных семей. В таком случае родне предлагалось заплатить выкуп, и чадо возвращали в целости. Разумеется, не из благородства. Просто никому не хотелось бесконечных полицейских рейдов на территорию района, или того хуже – вмешательства наёмников. Человек на многое способен ради мести, тем более за собственного ребёнка. Уже не раз бывало, что банда почти полностью истреблялась руками очередного профессионального наёмника, увешанного стим-лентами или ещё хуже – боевыми имплантами от АО «Заслон». Русские всегда славились мощными технологиями в сфере вооружения.

Жестокость – абсолютная норма для сламсов*, в которых живёт четыре пятых города. Так устроен мир. Чего можно требовать от людей, которые либо вовсе лишены легального заработка, либо убиваются за гроши на низовых производственных должностях? В центре, где живут представители жирненького «среднего класса» и младшие руководящие чины, принято игнорировать факты, и закрывать глаза на положение людей. Им хорошо, а остальные пусть выживают как хотят. Вот они и выживают. Наёмничество, заказные убийства, грабежи, кражи – всё это было частью реальности сколько Аника себя помнила. И всегда считалось делом если не благородным, то вполне уважаемым. Но похищение и торговля детьми – это слишком низко. Так могут только Падальщики! Аника брезгливо сморщила симпатичный нос. Ну конечно! Можно подумать какие-нибудь Биобустеры упустят шанс обезжирить очередного раздутого от собственной важности менеджера, если к ним в руки попадёт его ребёнок. Лицемерные говнюки! Она доела последний кусочек шаверона, и, скомкав обёртку, бросила её на улицу. Когда-то давно, когда бабушка Аники была ребёнком, такое поведение считалось неприличным. Тогда люди ещё пытались делать вид, что заботятся об экологии, сейчас в этом нет никакого смысла. Вокруг полно мусора. Он повсюду. Даже улицы, по которым ходят люди, состоят из старых спрессованных отходов. Здесь и полноценных домов-то мало, большая часть жилищ представляет собой разномастный самострой. Старые транспортные контейнеры, неловко скреплённые между собой листы пластика и металла. Нелепые, располагающиеся в два-три яруса лачуги, криво украшенные неоном – вот что такое сламсы.

Некоторые, правда, считали частью района коллектор. И, пожалуй, это правильно. В бесконечных лабиринтах коммуникаций было много интересного. Жили там только самые отчаянные, но работали многие. Очень удобное место для того, кто не хочет, чтобы в его дела лезли копы. Само собой, Падальщики имели в коллекторе свою территорию. Кстати, об этом. Скоро закат. Пора собираться. Аника повернулась к дому. Они с братом жили на втором ярусе. И по местным меркам они устроились хорошо. Перед окном была небольшая площадка – настоящая роскошь. Здесь можно было посидеть и поглазеть на улицу. Иногда Аника вывозила сюда Сэмми, они пили что-нибудь холодное и болтали. Должна же быть у мальчика хоть какая-то радость, кроме копошения в сети.