След клыков дикого кабана

Сказать, что Джока был взбешен, значит – не сказать ничего. Его, сына владетеля и самого будущего владетеля, даже не спросили! Как назло, это случилось накануне заветной ночи, когда его назовут законным наследником, когда он станет полноправным совладельцем Нижних Мхов. Отчего, скрипнул зубами юноша, отец не сказал ни слова против, когда жрецы обрекли Элину в Дар владетелю Трех Холмов?

– Почему? – потребовал он ответа, когда жрецы удалились в гостевые покои.

Отец был не один. Джока не знал имени этой женщины и не стремился узнать. Голова ее была обрита, и все тело от макушки до пяток светилось золотом.

– Всему свое время, – хрипло ответил владетель. Белые шрамы от когтей снежного барса проступали на его напряженной спине и ногах. Отец был раздражен, оттого жесток, и грубо брал женщину сзади, каждым толчком вбивая в нее свою злость. Золотая краска под побелевшими пальцами слезла, и стали видны красные пятна. Все равно золотое тело смотрелось красиво, и Джока представил Элину в серебре. Представил – и вспомнил.

– И все же, отец?

– Тебе мало девушек? Ссориться со жрецами из-за какой-то девчонки! Иди, готовься к обряду!

Джока промолчал.

Девушек было много, но Элина – особая. Джока обнаружил это в нежные годы, когда не делил еще окружающих на людей и женщин. Когда он страдал, что не такой, как все. Только впервые увидев отца, он понял, что это не уродство, но знак высшего жребия.

В доме были русые, черноволосые, каштановые и седые, но только Элина была огненно-рыжей, как солнце. Потом он подрос, постиг суть отличий и узнал, как мягки ее шаловливые пальчики и нежны губы.

Они росли рядом, и задолго до обряда Джока решил взять Элину в свой гарем. Когда он сообщил ей свое решение, она счастливо засмеялась, а потом полночи ласкала его особенно горячо. Ее наставницей была Туро. Джока не мог уразуметь, как старуха, давно не смевшая обнажиться, может учить доставлять радость, однако Элина легко развеяла его недоумения. Она была назначена в Дар, выбрана давно, еще маленькой девочкой, поэтому Джока не имел прав на ее девственность, но руки и губы девушки умели многое. Похоже, она хотела остаться при будущем владетеле и старалась, как могла. Она была столь хороша, что Джока не прогнал бы ее, попроси она об этом вслух. Несмотря на дерзость.

Когда ласки ее становились нестерпимы, он брал любую другую, не из выбранных. Или одну из числа пришлых, дарованных соседями. Все они были искусны и покорны. Хотя кто спрашивает согласия женщины на утехи?

Дом владетеля стоял на речном берегу, окруженный старыми, узловатыми ивами. Раньше здесь был заливной луг, но дед, которого Джока не застал живым, привез щебня из ближайших каменоломен, приподнял берег и на гранитном цоколе поставил дворец зеленого мрамора. Выложенная из каменных плит лестница спускалась прямо к воде, к купальням. В отличие от покоев отца, комнаты Джоки окнами смотрели на реку. Бледный от стыда, ведь раньше ему не пришло бы в голову обманывать отца, Джока выбрался из дома и, прячась в кустах вейгелы, побежал к гостевому флигелю. Ему пришлось таиться в отчем владении, в родном доме, и стыд смешался с унижением.

Конец ознакомительного фрагмента.