Жена морского дьявола

– …С моря на город наползет туман, застелется по улочкам, подбираясь к жертве.

В сизой густоте скрывается тот, о ком поют в легенде.

Черны глаза дьявола, полны блеска алого, а душа мертва.

Ты, дитя, беги! Береги своё сердце от зла.

Дар крови проклятье снимет. Силу твою отнимет, Его – спасёт.

Но если любовь истинная настигнет… погибель твоя придёт.

– Беги, Ника!..

Хрипящий голос старухи преследовал многогранным эхом, толкал в спину, ставил подножки, заставляя спотыкаться на ровном месте и путаться в прозрачных юбках белого платья.

Подвенечного…

Эриника стремглав неслась по извилистым улочкам родного Порт-Ниасля, в данные минуты город казался ей совершено чужим. Вроде обычный вечер, народ должен выползать из домов на прогулку после тяжелого рабочего дня, но нет, все жители куда-то запропастились.

…Вместо них в провалах домов зияли тёмные дыры, а из подворотен выглядывали пугающие, раскачивающиеся туда-сюда тени и в унисон повторяли:

– Не сбежать тебе от уготованной судьбы, носящая в сердце Дар!..

Сколько так уже бежит и почему, Ника не знала. Интуиция гнала и гнала невидимым, но довольно ощутимым кнутом вперёд. От страха подгибались колени, от промозглого холода стучали зубы, лёгкие горели, а дыхание срывалось от бега, но она не сдавалась.

Кожу спины между лопаток резало, жгло тяжёлым взглядом, но сколько Ника ни озиралась, никого в тумане разглядеть не смогла.

Кто же гонится за ней?! Почему так страшно остановиться?

Внезапно за спиной прогремели глухие пушечные выстрелы. Эриника обернулась и закричала в ужасе: из тумана на неё уставились огромные алые глазищи…

Нечеловеческие. И так близко!

У людей не может быть таких жутких глаз. Через них словно сам дьявол наблюдает. Дышит ей в затылок, шевелит холодным воздухом волосы у шеи.

Угли глазниц моргнули и двинулись на жертву.

Испуганно заверещав, Ника бросилась прочь, но вдруг зацепилась носком туфли за край пробоины в плиточной дороге и упала на колени. Короткая вспышка боли, и кожа в местах ушиба сразу засаднила. Оцарапанные ладони кровоточили.

Часть выбившихся из некогда красивой причёски темно-русых волос занавесила взор, на глаза навернулись слёзы. Закусив губу, чтобы окончательно не разреветься, Ника собралась подняться на ноги и бежать дальше от нависшей опасности, как вдруг прямо перед ней мелькнули чьи-то кожаные сапоги.

Кто-то стоял совсем близко! Сердце ухнуло и провалилось в пятки.

Задрожав от страха, она медленно подняла голову и наткнулась на высокую… нет, огромную широкоплечую фигуру в плаще. Из тёмного провала капюшона некто смотрел на Нику красными, как сама кровь, глазами.

– Наконец я нашёл тебя… Айлирэ, – послышался низкий раскатистый голос незнакомца.

В последнем странном слове звучала обречённость вперемешку с ненавистью и каплей надежды. Но разве возможно сочетать столько чувств сразу?

Ника не успела даже задуматься, кто такая эта… Айлирэ, как мужские руки в чёрных перчатках с обрезанными пальцами потянулись к ней, и хрупкое девичье тело пронзила дрожь.

– А-а-а!

Опять этот сон. Ника каждый раз просыпалась в холодном поту и с колотящимся от липкого ужаса сердцем. В последние месяцы сон повторялся часто.

Особенно ярко и правдоподобно чувствовалось всё в полнолуние.

Прабабкина страшилка всегда оставляла малоприятную ледяную дрожь на коже, стоило Нике лишь услышать пугающий шепот полоумной, как считала вся родня, старухи. А теперь ещё эта страшилка оживала в красочных подробностях во снах.