На перепутье двух веков

Мы, во имя Господа,

Мира и любви,

Друг от друга во поле

Стены возвели.

В одном из замков короля

Жил королевский шут.

Душою мил, лицом красив

Тот весельчак и плут.

И он умел изобразить

Любого во дворце.

Король за то его любил

И часто на весёлый пир

Звал юношу к себе.

Просил, смеясь, шута король:

«Изобразить скорей изволь

Ты генерала моего».

И шут изображал его.

Изображал любого он

И был при этом так смешон,

Что воевода, наш герой,

До слёз смеялся сам не свой

Над шутками его.

Сказал, подвыпивши, король:

«Изобразить меня изволь.

Скажи, мой друг, каков же я?

Прославь же имя короля!»

И шут его изображал.

Он так умело передал

Походку, жесты, голос, тон,

Так говорил похоже он,

Что каждый хохотал.

Потом на каторжных работах

Не мог понять шут одного,

Чем оскорбил в тот дивный вечер

Он господина своего?

Заключена мораль здесь в том,

Не стоит нам шутить с огнём,

Ведь недостатков господа

В себе не видят никогда —

И шуток не поймут.

1995г.

Ночь наступает – вновь отступает день.

Ночь наступает – вновь удлиняется тень.

Слились воедино понятья «добро» и «зло».

Старый писатель взялся опять за перо,

Уединившись на кухне в ночной тишине.

В свете лампады – лишь тени на белой стене.

Выключив плавным движеньем под чайником газ,

Старый писатель писать начинает рассказ.

Плавным движеньем руки, ровным взмахом пера

Вновь он докажет нам непобедимость добра.

И одинокие люди встречаются вновь,

Вновь побеждает невзгоды святая любовь.

Вновь мы узнаем: пророка судьба не легка

И у дающего не оскудеет рука.

Вновь он поведает нам ровным взмахом пера

О вечной борьбе в этом мире зла и добра.

Вот и закончен рассказ и писатель устал,

Выронив на пол перо, на столе задремал.

Вот и закончилась вновь плодотворная ночь,

С первыми солнца лучами отправилась прочь.

Новый рассказ о любви, о добре и о зле

Души согреет кому-то на грешной земле.

Мудрый писатель за письменным старым столом

Щедро делился любовью с людьми и добром.

1995 – 1996г.

Поднялся в небо самолёт,

Но был недолгим наш полёт.

Лишь самолёт набрал большую высоту,

И с парашютом на плечах,

И с криком «мама» на устах

Шагнул я в бездну, в голубую пустоту.

Крик оборвался на устах.

В душе моей восторг и страх:

Парим, как птицы, в облаках, раскинув крылья.

Как на ладони вся страна,

Кругом златые купола.

Как ты прекрасна, златоглавая Россия!

И вновь в небесной синеве

Парим в звенящей тишине,

Через мгновенье купол гасим на земле.

Когда получим дембель свой,

Когда вернёмся мы домой,

Мы стоя пьём за тех, кто служит в ВДВ.

1995 – 1996гг.

В ту ночь кровавого суда,

В ту ночь кровавого разврата

Сжигали правду на костре,

Кричали: «Ведьма виновата!

Виновна в том, что мы бедны,

А ложь нам столько обещает.

Пусть правит всем царица Ложь,

Делами всеми заправляет!»

И ложь уселася на трон.

Красив и мил её был лик.

И правда сквозь протяжный стон

Вдруг издала истошный крик.

Вскричала: «Люди! Вы – слепцы!

Не будет счастья в государстве,

Которым управляет ложь,

Где б всё держалось на коварстве!»

Но одуревшая толпа

Кричала и бросала камни —

Ложь диким смехом залилась.

И вдруг в слезах взмолилась правда:

«Кто разум сохранил и честь!

Ты, коль умён, меня поймёшь,

Что лучше горькая, но – правда,

Чем даже сладкая, но – ложь!»

Пылает пламя до небес,

И правда, умирая, стонет,

Что человечество теперь