Акума, или Солнце мертвых

Жанр: Литературоведение

Автор

Страниц

175

Год

—

В потрясающе длинной и захватывающей истории "петербургского текста" взрывается представителем именем Акума - японским духом злобы и мести, который начинает преследовать Мишу Кралечкина, стареющего литературоведа-любителя, за его необузданное и ненужное расследование тайной эротической жизни известной поэтессы Анны Ахматовой. Читателя сразу же поглощает безумие и посмертное путешествие героя, который обязан вернуться в разумное состояние и ясный ум. Свежий роман Александра Белых под названием "Акума, или Солнце мертвых" представляет собой, в некотором смысле, ответвление от романа "Сны Флобера". Оба произведения, подобно ракушкам, объединяют в себе не только восточную мистику, но и западную метафизику, создавая уникальную гармонию. К тому же, в новом романе Александра Белых обнаруживается глубокий анализ современного искусства и его влияние на наше понимание реальности. Таким образом, читателей ждет захватывающее путешествие в мир тайн, загадок и философии, что делает эту книгу по-настоящему неповторимой и необычайно привлекательной для всех любителей литературы и искусства.

Читать бесплатно онлайн Акума, или Солнце мертвых - Александр Белых

К читателю

Перед нами настоящий «петербургский текст», написанный с изяществом и легкостью, бегло и пристально, точно и трепетно. Именно так писалась самая важная проза, отнесенная к этому разделу литературы: романы Вагинова и Егунова, рассказы Добычина, заметки и эссе Гинзбург. Гротеск, едкий и приметливый, оборачивается проникновенным лирическим анализом, через время повествования легко перекидываются мосты, и никогда не встречающиеся герои объединяются созерцающей волей автора.

Конечно, наблюдательность и точность придают этому повествованию очарование и манкость. Автор говорит на достоверном языке, кажется, мы встречали в своем прошлом героев этой книги и даже можем прибавить собственный комментарий к их нелепому и жалкому бытию. Это вообще-то лучшее чувство, которое может вызывать проза, погружая помимо нашей воли, нас самих в глубину текста. Ведь какова задача сочинителя? Описать то, что всем известно, но остается за рамками внимания, создать мир, о котором знают все, но не говорят.

Николай Кононов

Часть первая

Собаки скучали

«…но тень твоя бессмертна;
Когда он спит, то рядом бдит она».
«Энума Элиш»

1

Тлела красным золотом небесная линия Петербурга. Тлела турмалином над эвклидовым пространством R, тлела тонкой шёлковой нитью над крышами многоэтажек «Фешенебельного Района Гражданки» типовой застройки семидесятых годов с облезлыми забытыми коммунистическими лозунгами на фасаде, нелепо призывающими к трудовым подвигам и немеркнущей славе. Тлела ало, бордово, кроваво.

«Как призрачный шеол, ты, душа моя, набранная тлеющим кармином», – перепугано шептал шершавыми от частого облизывания губами Кралечкин, пытаясь извлечь из шелухи случайных слов крохи нетленного смысла, имея пожизненную сладкую и мучительную прю с капризными Мусами.

… Ежели он победит, то со всеми ему лежати…

Снова вспыхнула и погасла на Востоке петербургская линия горизонта. «Чьи это выдумки, жизнь моя? Была ли ты, иль не было тебя?» Он не мог вспомнить. На висках набухли жилы. Уже многое сгинуло, склеротическими бляшками осело на дно забвения, где скрыт таинственный источник света и печали. «Скушен мир, так рано надоевший…» Там, в глубине, взрыхляя дряхлый донный ил, раскрывая в зевоте острозубые рты, глодали ветхозаветные рыбы жмых и тлен его обветшалой памяти.

…А ежели побеждён будет, то он лишён будет, чего они захотят…

Как связка консервных банок на хвосте у одичавшего времени, впавшего в тёмные века средневековья, прогромыхал в проблесках его сознания красный трамвай имени всесоюзного старосты Михаила Ивановича Калинина.

Трамвай «финдесьекль» спешил в депо имени Баумана. Однажды туда уехала выпавшая из портфеля Кралечкина рукопись автобиографического романа из писем и дневников под названием «Газели в джунглях». С тех пор, пожалуй, история его, обросла вымыслами трамвайных читателей СПб. «Вот моя слава, – не раз тщедушно сокрушался незадачливый писатель, – лежит где-то в канаве, как собака, обглоданная воронами».

Бордовая расщелина света – «soleil levant» – импрессионистическим мазком возникла над лавандовым полем вещественных чисел. Она сужалась и расширялась, как вороний зрачок. Сигналила. Пульсировала. Умирала. «Как огненный алоэс! Как божий сад лучей!» Эта расщелина света стремительно очертила предсмертную грань между воспоминанием и безнадежностью мерцающей точки одной воплощённой души, не нуждающейся ни в каких доказательствах, ни в каких оправданиях в этом конечномерном вещественном векторном пространстве галактик, скоплений и туманностей, дружно разбегающихся согласно небесной механике Лапласа.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: