Золотые Цепи

Знакомые места из снов редко бывают похожи на то, как они выглядят на самом деле. Девочка знала об этом, она знала об этом как никто другой. Почти каждую ночь ей снилась родная деревня, снилось что она ступает маленькими детским ножками по мягкой траве, что тёплое солнце дарит ей своё последнее осеннее тепло. Она знала что скоро мама позовёт её плести венок из колосьев для сегодняшнего вечера, что деревня завершила уборку урожая и сегодня будет большой праздник, на котором папа возьмёт её на руки и поднимет высоко вверх надо всеми и ей будет весело-весело.

А ещё она знала что будет дальше, потому что это всегда происходило. Она столько раз это видела, что иногда ей даже удавалось проснуться до этого момента, но не сегодня. Приходил Огонь.Страшный, всепоглощающий, он был повсюду, целый бескрайний мир заполненный только Огнём. А потом приходили крики. Вопли множества людей, наполненные болью, страхом, злобой, отчаянием. И самое страшное, приходила вонь, нестерпимый запах гари, запах горящего мира и растоптанной жизни. Это вонь проникала повсюду, от неё слезились глаза и становилось трудно дышать. Она начала жадно глотать отсутствующий воздух, но дышать всё равно было нечем, лёгкие начали гореть и она проснулась.

Открыв глаза, Асми начала судорожно вдыхать в себя воздух. Девушка уже понимала, что это был сон, но она всё равно продолжала чувствовать запах гари, он всегда преследовал её ещё некоторое время после пробуждения.

Асми оглядела свою комнату, если это так можно было назвать. Единственным предметом мебели была небольшая охапка сена, служившая ей постелью, до каждой из четырёх стен комнаты она могла дотянуться не вставая со своего ложа и вела сюда грубая деревянная дверь. Однако, и эти условия были куда лучше, чем у остальных рабов, которых вместе с ней несколько дней назад пригнали в столицу. Им приходилось спать просто во дворе виллы, под открытым небом. Впрочем, погода в этих местах была гораздо теплее чем на родине Асми, так что им ничего не грозило. Впрочем, эти мысли заставили вспомнить её кое-что, о чём она предпочла бы не думать. А именно о том, почему к ней такое особое отношение. И том, что сегодня для неё особый день. Внезапно дверь со скрипом начала открываться.

– О, сегодня у кого-то особый день – вторя мыслям Асми, сказала женщина, заглядывая внутрь помещения.

Это была Старая Мот. Несмотря на прозвище, крепкая невысокая женщина, чуть полноватая, в летах, но всё ещё бойкая и грозная как капитан пехоты. Впрочем, за эти несколько дней пребывания на вилле господина, Асми поняла, что внешнею суровостью Мот скрывается довольно чуткое сердце и она заботится обо всех обитателях виллы, по-своему но заботилась. Впрочем Асли не рисковала делиться с самой Мот своими наблюдениями на её счёт, чтобы лишний раз не нарваться на строгий выговор суровой домашней рабыни.

– Ну что девочка, наверное всю ночь не спала, всё представляла как сегодня изменится твоя жизнь?

– Представляла… – повторила вслед за ней Асми, только не добавив, что мысли, посещавшие её голову, пока она сидела в этой каморке, были отнюдь не весёлые.

– Пойдём, подготовим тебя. И побыстрее, у нас нет целого дня, мы должны успеть до отправки на рынок.

Женщина, уже превращающаяся в старуху и девочка, только начавшая приближаться к возрасту женщины, прошли по коридору, пока не оказались хорошо освещённой комнате. Она была похожа то ли на обиталище стареющей благородной дамы, то ли на место, где актёры, играющие на подмостках городского театра, готовятся к представлениям. Около стены стояла небольшая ванночка, кувшин и губка для обтирания, заметное место в комнате занимало огромное зеркало, которое, должно быть, стоило целое состояние. Рядом со стеной стояло несколько довольно простых сундуков для платья, хотя от комнат с такой роскошной вещью как зеркало ожидаешь что и всё остальное будет кричать о богатстве владельца. Неподалёку от зеркала располагался столик, целиком заставленный всяческими баночками, помадницами, кисточками и прочими косметическими принадлежностями. Во двор выходило большое окно, составленное из кругляшков "лунного" стекла, оно пропускала достаточно света, но при этом разобрать что творилось с другой стороны было решительно невозможно. В общем, всем своим видом комната говорила о том, что здесь приводили в "товарный вид" особых рабынь.