О заводской учебе

Автор

Страниц

5

Год

1952

Павел Петрович Бажов - русский сказочник, научно-фантастический писатель и исследователь. Родился и провел свои ранние годы в прекрасных уголках Уральского края. Он был не только знаменитым автором, но и искателем самородных сказаний. Во время своих путешествий по родным местам, он общался с множеством интересных людей, вникал в их жизнь и слушал их истории. Именно такая неоспоримая привлекательность характеризует его самые известные произведения.

Одной из наиболее значимых книг Бажова является "Малахитовая шкатулка". В этой увлекательной книге оживают красочные образы каменных цветов и замечательных существ. Голубые змейки, быстрые ящерки и разыгрывающие всеобщую радость козлики создают на страницах листов динамичные яркие сцены.

Творчество П.П. Бажова имеет неоценимое значение для литературы и исследования народного фольклора. Автор сказал: "Хотелось бы, чтобы эта запись по памяти хоть в слабой степени отразила ту непосредственность и удивительную силу, которыми были полны сказы, слышанные у караулки на Думной горе". С этим желанием он создал неповторимый мир, который может вызывать у каждого читателя разные эмоции и чувства.

Очерк "Малахитовая шкатулка" входит в "Собрание сочинений в трех томах. Том третий.", и лучший способ познакомиться с удивительным и богатым творчеством Павла Петровича Бажова - это прочитать все его произведения. В них каждый найдет что-то свое, воспоминания о родных местах, ярких героях и таинственных историях.

Читать бесплатно онлайн О заводской учебе - Павел Бажов

Я уже учился в обыкновенной земской школе с «небьющимися учительками», но школа все-таки по-прежнему звалась заводской. Школьный день у нас был длиннее принятого в других школах, так как заводское начальство посылало к нам «дополнительных» учителей – по черчению и рисованию. Но эти занятия велись по-особому: учителя налегали лишь на тех, кто обнаруживал определенные способности. А таких было немного, так как практиковавшиеся учителями приемы: линейкой по голове, карандашом в лоб и т. д., заставляли всячески отделываться от этой учебы.

Доморощенные преподаватели только руками разводили: «Мало стало способного народу. Откуда чертежников брать будем?» Но от «настоящей учебы», которая когда-то применялась к самим учителям, все-таки воздерживались. Время брало свое.

Другой особенностью школы был ее заведующий. Здоровый, сильный человек, довольно добродушный и, кажется, ловкий в своих личных делах. Наши отцы усиленно нам напоминали, что он – донской казак! Он только кажется смирный, а поди-ко разозли – покажет!

– Известно, казак.

– Еще донской.

– Ну, ведь как без этого с нашими ребятами – баловники.

Эти разговоры и внушительный вид заведующего заставляли побаиваться.

– А вдруг в самом деле разозлится и начнет расправляться… по-казачьи?

О казацкой же расправе все мы слыхали.

Строгому порядку в школе помогало и то, что у большинства взрослого населения слишком еще живы были воспоминания о прежней заводской школе и ее «работниках». Живы были и те «мастера», у которых доучивались наши отцы и старшие братья, не вынесшие жестокостей заводской школы.

Если к этим свирепым «мастерам» все-таки бежали из старой заводской школы, то каковы же были порядки в ней?

Нужно сказать, что потребность в «писчих и счетных людях» в заводах чувствовалась давно, и школы там существовали уже в восемнадцатом столетии. Жестокие формы старинной учебы здесь, видимо, развернулись вовсю. Вот, например, документ из того времени, когда заводская школа «словесной грамоты, цифири и пения» помещалась еще при церкви.

Конец ознакомительного фрагмента.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: