Хранительница ароматов

Мы невольные хранители тайн наших родителей, рябь, вызванная камнями, которые мы никогда не видели брошенными. Если я закрою глаза и вдохну, то все еще буду ощущать тот сверкающий хрупкий миг, разрушивший мое доверие к отцу и разбивший его сердце; почувствую мед обещаний моей матери.

Возможно, вы тоже ощутите эти запахи, и даже больше. Клокочущую ярость мальчика, слишком напуганного, чтобы дать волю гневу. Резкое, будто вспышка, оцепенение девочки, потерявшей все в тот момент, когда она решилась на Поступок. Запахи дождя, морской соли и едва уловимого дыма трубочного табака. То, что случилось, прежде чем ты нашел свой путь ко мне.

Я чувствую, как ты, моя маленькая рыбка, плывешь в потоке моей крови, моего дыхания. Мы, люди, почти полностью состоим из воды, в которой попадаются камни наших тайн. Пусть мои камни станут той твердью, где ты сможешь встать на ноги, когда окунешься в водоворот своей жизни. Пусть они не задавят тебя, а послужат для строительства дома. Это мой подарок тебе.

Позволь мне рассказать одну историю.

Позволь мне рассказать все.

Островам посвящается.

В незапамятные времена я жила с отцом на острове, затерявшемся в бескрайнем архипелаге. Остров будто выныривал из холодной соленой воды, жадно хватая воздух. Когда растешь среди дождя, мха и древних деревьев с толстой корой, легко забыть, что большая часть твоего острова находится под водой, спускаясь на две, три, пять сотен леденящих душу футов. На самом деле то, что под водой, кажется бесконечным, потому что вы никогда не сможете задержать дыхание настолько, чтобы добраться до дна.

Эти острова были приютом для беглецов, хотя в то время я этого не понимала. Мне не от чего было бежать, и у меня имелись основания там оставаться. Отец был для меня всем. Мне доводилось слышать, как кто-то говорил о ком-то: «этот человек – весь мой мир». При этом глаза говорящего сияли, как звезды. Мой отец тоже был моим миром. Он играл настолько большую роль в моей жизни, что я до сих пор нередко думаю об этом и это повергает меня в совершенное смятение.

Наша хижина стояла на поляне в центре острова. Мы были не первыми, кто поселился там, – эти острова имеют долгую историю беглецов. Почти столетие назад здесь селились французские охотники за мехами, говорившие с необычайно ярким, переливчатым акцентом. Лесорубы с богатырскими плечами и рыбаки, ценившие серебристого лосося. Позже, прячась от войны, пришли уклонисты. Хиппи, не признававшие правил. Острова поглотили их всех, а штормы и долгие темные зимы снова выплюнули большинство из них. Необузданная красота этих мест легко изумляла и так же легко могла убить.

Нашу хижину построил самый настоящий беглец. Он поселился в таком месте, где его никто не мог найти, и построил свой дом из деревьев, которые сам же и срубил. Этот человек провел на острове сорок лет. Он расчищал место для сада и сажал фруктовые деревья. А потом, однажды осенью, просто исчез. Говорят, утонул. После этого хижина пустовала долгие годы, пока не приехали мы. Найдя яблони рядом, мы открыли ее дверь и увеличили население острова до двух человек.