Время и фриланс

©Виктор Балдоржиев

Тему пытаюсь раскрыть для своих

земляков и потомков.

Кому-нибудь из них обязательно

пригодится этот текст.

Это рассказ о том, как я стал и до сего дня работаю фрилансером. На мой взгляд, фрилансером надо родиться. Наверное, не у каждого человека с рождение имеется состояние свободного человека. Для одних – это несчастье на всю жизнь, для других – естественное состояние, которое отличает его от остальных.

Фрилансер – знак вопроса в толпе восклицательных знаков, становящееся летящим копьём, поражающим точно в цель. Это не удел, это – судьба…

Вместе с тем я обязан предупредить, что это в некоторой степени художественное, нежели документальное, повествование, а потому всякое совпадение имен, фамилий и дат случайно.

Во-первых, фрилансер – это свободное копьё, вольный копейщик и только после этого свободный художник. Такая расстановка акцентов более соответствует профессии и точнее расставляет приоритеты.

Во-вторых, фриланс в моей судьбе – порождение расовых проблем и национальной политики государства, в нашем случае СССР. Тут нет ничего удивительного, это естественные процессы, которые были и всегда будут там, где обитает не имеющая идентичности, а потому не вполне развитая часть человечества

В-третьих, фриланс, видимо, был в моих генах, а потому, естественно, стал моей судьбой почти много лет тому назад. Мне кажется, что я всю жизнь был свободным художником, ибо всякое подчинение становилось для меня удавкой. А свобода – это неделимый и неограниченный воздух. Дышать по нормам и порциями не могу…

Теперь я должен объяснить все перечисленные моменты.

Слово впервые применил Вальтер Скотт в романе «Айвенго». Перевод слова lancer, конечно, не художник, тем более не журналист. Это – копьё, воин, рыцарь, кавалерист, улан. Значений много. Свободный и наёмный исполнитель чужих заказов, замыслов. В наше время, некоторые фрилансеры – это вообще свободные художники, которые сами предлагают и исполняют замыслы. Во многих случаях они сами предлагают и продают свои тексты.

Таким человеком я и должен был стать с детства. Почему?

Родился и вырос я в русско-украинской среде, по национальности – бурят-монгол. Не бурят, а именно бурят-монгол, ибо в 1954 году, когда я родился, была ещё Бурят-Монголия, просто Бурятией республика стала в июле 1958 года. И дело даже не в том, что я никогда не жил в национальных округах или республиках, а в том, что я считаю себя монголом, точнее – бурят-монголом. Человек русской и монгольской цивилизации, если такое возможно. Судьба такая.

Жили мы у самой монгольской границы. С малых лет я говорил на русско-украинском языке, видимо, суржике, бурятским языком овладел позже, когда попал в среду своих родственников. О том, кто, как и когда меня и моё поколение учил языкам, можно прочитать во разных моих материалах о себе.

О никаких расовых или национальных проблемах я никогда не знал и даже не чувствовал их. Бытовое невежество, приводящее к ссорам и дракам, можно вообще не считать национальной враждой. Среда у нас была одна – Союз Советских Социалистических Республик, где все, кто был знаком со мной, считали меня русскоязычным поэтом и прозаиком.

Стихи и рассказы я писал с младших классов.

Отслужив срочную службу в июне 1975 года, я подал документы на филологическое отделение педагогического института. И, к своему удивлению, узнал, что нерусские ребята, живущие в национальных образованиях, при сдаче экзаменов для поступления в ВУЗы пишут диктанты, а все остальные, в число которых входил и я, – сочинения. Никогда не интересовавшийся национальными вопросами, я был потрясен таким неравенством. Написать диктант на русском языке, на мой взгляд, мог любой человек. Какая здесь могла быть трудность?