Все жанры Все авторы
Отроческие годы Пушкина - Василий Авенариус

Отроческие годы Пушкина

Страниц

105

Год

—

В исключительный момент утра, в 9 часов по местному времени, великолепный августовский день 1811 года встретил своего героя на Невском проспекте. Возле проспекта, украшенного: четырьмя рядами стройных лип, плавно покатывался фаэтон в стиле щеголяния. Малышеватый носильщик, одетый в блестящий парикмахерский костюм, находился сзади, на полувысоких пятках, скрещивая руки на груди. Это было обусловлено тем, что владелец и собственник данного экипажа, еще молодой 26-летний мужчина, сидящий за рулем, был молод и татарить лицом. И его лицо, полное очарования и благородства, испускало подлинную искренность. В его быстрых глазах горел огонек бдительного и любознательного разума... К тому же, невская перспектива в тот день сверкала золотистой блистательностью, добавляя особое очарование этой чудесной картины.

Читать бесплатно онлайн Отроческие годы Пушкина - Василий Авенариус

Глава I

Поэт-дядя и поэт-племянник

Мой дядюшка-поэт
На то мне дал совет
И с музами сосватал
К Дельвигу
Ты, бесенок, еще молоденок.
Со мною тягаться слабенок!
Сказка о купце Остолопе

В необычную пору дня, в 9-м часу утра 12 августа 1811 года по Невскому проспекту, усаженному еще в то время четырьмя рядами тощих лип, катился щегольский фаэтон. Маленький грум в парадной ливрее сидел сзади, на возвышенных запятках, со скрещенными на груди руками, потому что экипажем правил сам владелец его, молодой еще человек, лет 26-ти. Полное и красивое лицо его дышало душевным благородством и неподдельною добротой. В быстрых глазах его светился живой, пытливый ум.

То был общий любимец высшего круга Петербурга и Москвы, Александр Иванович Тургенев[1].

Лично хорошо известный всему царскому дому, он, благодаря своему блестящему образованию, своим редким способностям и душевным качествам, шел быстро в гору и уже год тому назад занял высокий пост директора департамента духовных исповеданий. Но этот баловень судьбы, казалось, заботился не столько о собственной своей карьере, которая устраивалась как бы сама собою, сколько о судьбе близких ему людей, которые без его поддержки не пробили бы себе, быть может, дороги к жизни.

Так и сегодня, несмотря на свою природную тучность и склонность к пуховикам, он нарочно поднялся так рано из-за 12-летнего мальчугана, судьбу которого взял в свои руки. В Царском Селе должно было открыться на днях привилегированное учебное заведение совершенно нового образца, именно – лицей, куда московский приятель Тургенева, Сергей Львович Пушкин во что бы то ни стало желал определить своего старшего подростка-сына Александра. По особенной только протекции Тургенева мальчик был занесен в список кандидатов в лицей; сам же Тургенев привез его из Москвы, а теперь ехал напомнить, что сегодня предстоит приемный экзамен, потому что как было положиться на маленького ветреника? Как было положиться и на дядю его, Василия Львовича Пушкина, приехавшего также вместе с ним из Москвы? Тот, как стихотворец, витал, обыкновенно, в заоблачном мире, а теперь, к тому же, весь был поглощен одним литературным спором. Дело в том, что в одном послании к другу своему, Жуковскому, он имел неосторожность похвалиться знанием древней литературы:

Вергилий и Омир, Софокл и Эврипид,
Гораций, Ювенал, Саллюстий, Фукидид
Знакомы стали нам…

На это прежний друг, а теперь заклятый журнальный враг его, президент академии наук Шишков, позволил себе в полном собрании академии заявить, что есть-де «стихотворцы, которые взывают к Вергилиям, Гомерам, Софоклам, Еврипидам, Горациям, Ювеналам, Саллюстиям, Фукидидам, затвердя только имена их и – что всего удивительнее – научась благонравию и знаниям в парижских переулках».

Василий Львович Пушкин, особенно гордившийся своим французским воспитанием и личным знакомством с французскими писателями, был до глубины души возмущен этим брошенным в него незаслуженным комом грязи. Надо было дочиста смыть позорное пятно! И вот, сопровождая племянника в Петербург, он в продолжение всего пути придумывал новое «послание» к третьему другу – Дашкову, а прибыв на место, усердно занялся печатанием в лучшей тогда петербургской типографии Шнора отдельной брошюры обоих посланий: к Жуковскому и Дашкову.

Вам может понравиться: