В мире много писем и сообщений. Некоторые уходят в один конец и остаются без ответа.
№1
3 февраля 15:11
Глеб Борисович, мои внуки помогли найти тебя в интернете, и потому я пишу это письмо.
Если помнишь, почти пятьдесят лет назад ты был знаком с шустрой Анечкой Тополевой, которая училась в техникуме, а по вечерам работала в булочном киоске. Анечка, давно не Тополева, теперь уже престарелая дама с детьми и внуками, неожиданно нашла тебя благодаря этой современной технике.
Недосказанные много лет слова – это может быть единственное, что держит меня пока еще здесь. Одно я несу все эти годы – любовь к тебе. Да, в том далеком прошлом мое чувство, так быстро вспыхнувшее, до сих пор горит и погаснет лишь одновременно с моим телом. А может и не погаснет, все зависит от того, что ждет меня там, после.
Я помню, как сейчас, те вечера, что ты приходил ко мне за батоном и половиной каравая, и говорил, говорил без конца, смеялся своим заливистым смехом. И наши немногочисленные прогулки по набережной летом после работы. Было уже совсем поздно, но светло и прохладно. Небо было голубое с таким розовыми облаками, которые я нигде и никогда больше не видела. Они растекались по горизонту длинными бесконечными полосами. Как мы любовались с тобой на них. Однажды ты мне спел. Помнишь? У тебя необычайный, проникновенный голос, пробирающий до самых глубин души! В тот день в моей душе был сплошной ураган, а в голове крутилась одна мысль – я влюбилась в тебя, в глаза твои, в голос твой. Я не решилась открыться тебе, а потом …
Не знаю, зачем ты гулял в те летние вечера со мной, если знал, что через несколько недель уедешь по распределению в другой город? Зачем гулял, если у тебя была она? До сих пор эта назойливая мысль не дает мне покоя. Знакомые, с которыми я как-то виделась уже после твоего отъезда, говорили мне, что за тобой все девушки бегали, а ты с удовольствием купался в таком внимании.
В булочном давно не работаю. Его снесли через два года после твоего отъезда. Я стояла и смотрела на этот потрепанный временем маленький домик, который всегда манил прохожих запахом корочки свежего хлеба. Работая в нем, я встретила тебя. На его стенах, помнишь, влюбленные парочки писали записки карандашом, потом отвечали друг другу, там были целые истории со встречами и расставаниями. Долго ждала, что однажды появится записочка от тебя.
Я смотрела, как большая машина рушит стены киоска, словно соломенный домик, и сваливает их на грузовик, превращая в гору хлама. Смотрела и слезы текли ручьем.
Но что было, то было. Да, попереживала, поплакала. И стала жить дальше. Я прожила вполне счастливо, у меня был чудесный муж, трое детей, которые давно выросли. И уже четверо внуков.
И все-таки та любовь до сих пор жива во мне. Я вспоминаю о ней с теплотой, она дает мне силы. Я иногда думаю, способно ли современное поколение так жить, так чувствовать, так любить?
Я помню, как мама мне в то время говорила: «Доча, у тебя глаза вспучились как тесто!». А ведь я летела к тебе, не замечая никого и ничего вокруг, с такими глазами, которыми можно было лес освещать как прожекторами. А сейчас?
Смотрю на детей: вот приходит внук с девушкой, и толком не смотрит на нее, будто она просто сосед. Как так? Как можно так сухо относиться к тому, кого любишь? Я этого не понимаю, не понимаю… Особенно когда молод, когда все ощущаешь сильнее. Уж если у меня сердце вырывается наружу, когда вспоминаю о тебе, то как у них сердце еще на месте?
