Матильде

Carola Martinez Arroyo

MATILDE

© Carola Martinez Arroyo, 2016

© Дарья Синицына, перевод, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом «Самокат», 2024

…и ты однажды утром

зацветешь:

весна,

нет-нет,

тебя не позабыла,

не сомневайся,

можешь мне поверить,

сам грозный кактус,

колючий

сын песков,

эти слова

велел

мне передать

для твоего измученного сердца.

И вот

я говорю тебе

и говорю себе:

брат, сестра,

жди,

я точно знаю,

весна нас не забудет.

Пабло Неруда

Памяти Клаудио Паредеса и всем молодым людям, которые борются в моей стране за то, чтобы больше никогда

Она опаздывает в школу. На улице зябко, с гор дует холодный чистый ветерок, от которого у нее краснеют нос и уши. Бабушка долго-долго заплетала ей мокрые волосы перед сном. А утром она пораньше проснулась и аккуратненько расплелась. Получились в кои веки раз кудри. От радости она любуется на себя во все витрины на пути.

– Бабушка, сделай мне бантик!

Бабушка осторожно завязывает на волосах ленту.

– Ты вылитая Ширли Темпл. И такая же красивая, как мама, – говорит бабушка, довольная получившейся прической.

Они бегут к школе. Матильде успевает поцеловать бабушку и проскользнуть внутрь как раз перед тем, как дверь закроется. Она встает в шеренгу, начинают играть гимн, все дети стоят прямо, заложив руки за спину, и поют: «Синь небес над тобою, о Чили…» (что такое синий бес?). Матильде дрожит от нетерпения: когда же заметят ее кудри? Но все смотрят прямо перед собой. «Вы в сердцах наших вечной печатью…»[1] Ей становится обидно. «… угнетенным ты теплый оплот». Матильде подходит к Паулине:

– Ты заплелась!

– И ты тоже! – кричит Паулина, и они обнимаются.

В классе они садятся совсем рядышком, чтобы было не так холодно. Другие девочки наконец замечают и начинают шушукаться.

– Львенки! – вопит Рамиро с задней парты, все хохочут. Учительница шикает на него.

– Как ты думаешь, долго продержатся? – спрашивает Матильде у Паулины.

– Мама говорит, недолго, распрямятся, как только голову помоем.

Матильде просится выйти, бежит в уборную и подставляет волосы под холодную воду.

– Сеньорита Кармен, а Матильде голову помыла, – ябедничает Мариса, увидев Матильде в дверях с мокрыми волосами.

Учительница идет за полотенцем и звонит их соседке, чтобы передала бабушке: Матильде нужно забрать домой.

По дороге бабушка обнаруживает, что форма у Матильде тоже мокрая.

– Ох, Матита, что же ты творишь? Если бы твой папа знал… А что я маме скажу?

Матильде идет молча. Ей стыдно, и она сердится. Никогда больше она не станет делать косички и бантики. Еще не хватало, смеяться над ней!

Дома ее отправляют под горячий душ, а потом сажают у обогревателя и сушат волосы. В голове у Матильде по-прежнему роятся сердитые мысли.

Нечестно, что ничего не бывает, как я хочу.

Но она ни слова не говорит. Губы сжаты, лоб нахмурен. Она весь вечер терпела, пока ее заплетали и больно дергали за волосы, а потом терпела и не чесалась, чтобы косички не растрепались. Терпела утром, когда делали прическу. А все ради чего? Чтобы ее дразнили «львенкой»?

Остаток дня она лежит в постели – отчасти в наказание, отчасти чтобы не простудиться. Вечером чувствует на лбу быстрый мамин поцелуй. Но не хочет открывать глаза и здороваться, не хочет открывать глаза и объяснять, что она не дурочка и не сошла с ума, просто ей правда нужно было распрямить волосы.