Я за Тобой

Сегодня третий день, как я очнулась здесь. Где «здесь» – так и не удалось выяснить. Комната, в которой мне «посчастливилось» открыть глаза, была небольшой, около шести квадратных метров. Окно, затянутое серой плёнкой под самым потолком, было крохотное, шириной в две ладони. Оно слабо пропускало свет, от этого комната с каменными неровными стенами выглядела мрачной. У одной из стен стоял сундук, на нём валялась чёрная тряпка. Я же лежала на комковатом шуршащем тюфяке, а под головой у меня была вонючая подушка из облезлой шкуры какого-то животного. Да и от меня не лучше несло: застарелым потом и, по-моему, мочой…

Фу… От жуткого запаха в первый день меня мутило, мне приходилось сдерживать рвотные позывы, из-за этого усилия голову простреливала нестерпимая боль. Во второй день стало чуть легче – рядом со мной поставили чашку с травяным отваром, и он хоть немного перебивал этот смрад. На третий день я привыкла и уже не так остро реагировала на витающий «аромат».

Встать и покинуть жуткое место тоже не могла. В первый день я попыталась, оказалось, это довольно сложно и очень больно. Голова закружилась, затылок немилосердно давило, меня повело в сторону кровати, а ноги от слабости тряслись. Поэтому я решила отлежаться и каждый день медленно, понемногу приподниматься, восстанавливаться.

За эти дни, что провела здесь, я видела только одного человека – служанку. Она не очень приветливая: не отвечала ни на один мой вопрос, быстро укладывала рядом со мной горячий камень, забирая остывший, меняла полный смердящий ночной горшок на пустой и не менее вонючий, а также два раза в день приносила жидкую похлёбку. Но сегодня вдруг раздобрилась и после того, как бухнула на сундук миску с неаппетитным варевом, сообщила: «Лекарь дозволяет тебе подняться». Когда он успел сделать осмотр и проверить моё состояние, осталось для меня загадкой.

Покидать свой маленький, но безопасный мирок, было страшно, но оставаться в неведении было ещё страшнее. Собравшись с духом, я сползла с кровати, одёргивая подол странного наряда. Кое-как пригладив растрёпанную косу, я растёрла лицо руками и на секунду замерла, успокаивая разбушевавшееся сердце.

– Ну что ж, пошли, – тяжело вздохнув, я сделала первый шаг.

Второй шаг сделать не успела – в комнату вошла особа, довольно высокая, крупного телосложения, с рыжей толстенной косой и недовольным лицом. Она быстрым взглядом окинула комнату и тихо по-змеиному прошептала:

– Я не знаю, как ты выжила. Но, надеюсь, поняла, что лезть к моему мужу не надо, обихаживай своего. И не вздумай жаловаться, всё равно не поверят.

Сказав это, она быстро вышла из комнаты, оставив меня в одиночестве.

Ошеломлённая, я тяжело опустилась на пол и простонала:

– Господи! Она – то есть я – к чужому мужу приставала! И поэтому её убили?!

День не задался сразу. Выезжая за ворота, пробила колесо моей любимой ласточки. Пришлось ехать на трамвае, и, как назло, рядом со мной разместился мужик неприятной наружности, страдающий жутким похмельем. Он не прекращая стонал и громко дышал, «благоухая» запахом перегара.

Стоило мне зайти на фабрику, как Сан Саныч сообщил об очередной поломке трёх станков. А это значит ждать и терять время в ожидании их ремонта. Я, конечно же, могла сама устранить поломку, ведь в начале нашего пути я так и делала. Но сейчас я – директор и хозяйка большой фабрики, в которую поступают заказы с четырёх стран мира, а значит – не комильфо.