Некромант-самоучка или форменное безобразие.
Тренировка вот-вот начнется.
Мы должны спешить и в то же время обязаны отменно отыграть свои роли до конца. Поэтому вот уже десять минут подряд мы изображаем страсть на атласных простынях, будучи не совсем раздеты и частично вооружены. Так как Гер на прошлых занятиях потянул спину, сегодня ведущей была я. Однако сидя на нем верхом и раскачиваясь в такт диктуемым прикосновениям, я все больше убеждалась в том, что командует здесь он.
- Прогнись, - прошептал метаморф, уверенно придерживая меня за бедра и направляя.
- Куда прогнуться? – Я прикусила губу, отчетливо ощущая ноющую боль в собственных икрах. Казалось бы, простые скачущие движения, а сколько сил забирают.
- Назад, - сдавленный стон. И многоликий, лицом уткнулся в мою скрытую корсетом грудь, чтобы тихо прохрипеть: – Будь проклята моя спина…
- Терпи, еще чуть-чуть осталось.
Прогнулась со вздохом, у самой ныли плечо и шея, но это мелочи. У меня хотя бы не разодрана нога.
Взглядом скользнула по зеркалу справа, в очередной раз, убеждаясь, что даже наш одетый вид не портит впечатления. Он, крепко сжимающий меня, и я, сладострастно выгнувшаяся в его руках, выглядели как настоящие любовники, стонали как они и дышали, наверное, так же - поверхностно и тяжело. «Влюблены, безумно влюблены и думать забыли о тренировке», - читалось в каждом движении, и я уже представила, что донесут о нас соглядатаи, и с каким лицом их выслушает советник короля.
Медленно склонилась над протяжно простонавшим Гербертом, пальчиками зарылась в его волосы, и мягко оторвала от своей груди.
- Ты как?
Он не ответил. Бледный даже в свете красных свечей, мокрый, глаза закрыты, губы сжаты, а нос заострившийся.
- Герберт, не пугай меня своим молчанием!
- Я… Бедро не долечил, - сквозь стиснутые зубы признался метаморф.
Швы расходятся, поняла я и, сдвинувшись выше, прошептала:
- Держись, совсем скоро уйдут.
- Скорее бы… - он отпустил меня, упал на подушки и затих.
- Гер? - тревожно позвала, склонилась над сообщником в обмане. – Гер, ты решил местами поменяться или тебе совсем плохо?
- Предоставляю тебе полную свободу… - Меня похлопали по коленке и проинструктировали хриплым голосом: - Покачайся еще немного и заканчивай. Скоро тренировка.
Я представление закончила.
Я так его закончила, что свечи погасли, мой «любовник» взвыл раненным зверем – нечаянно села на его рану, а комнату огласило мое счастливое: «О да!». Соглядатаи ушли, а я споро помогла рыжему подняться, без вопросов сама залечила его бедро и даже рубашку на нем застегнула. Вручила сумку с оружием, спросила:
- Пошли?
Кивнул и не двигается с места, внимательно смотрит на меня, словно бы видит в первый раз. Недоумевает.
- Гер, – погладила его по сжатой в кулак руке, – тебе все еще плохо?
- Нет.
- Отложим тренировку? – Отрицательно покачал головой и сглотнул. – Тогда что? – спросила с тревогой.
– Намин, знаешь… - произнес он тихо, - познакомься мы при других обстоятельствах, я бы не шутил над тобой и твоими страхами, в воду не кидал, не оставлял одну…
Многоликий перечислил немногое из собственных проделок, но я постаралась остальные не вспоминать. Улыбнулась и так же честно призналась:
- А я бы лечила тебя более щадящими способами, не вызывая боли и слез.
