Поворот в сторону перекрестка

Глава 1. Пробуждение

Даже сквозь закрытые веки я чувствовал назойливый свет неоновых ламп едва уловимо потрескивающих и источаемых слабое тепло. Ощущение было сродни тому, когда приходишь утром в себя в постели после бурной бессонной ночи кутежа с друзьями и ящиком дешевого алкоголя, иной раз оказывающегося единственной платой за отыгранный концерт в совершенно непредназначенном для этого месте, и пытаешься понять, где ты. Однако в этот раз все было совсем по-другому, и истинную причину своего разбитого состояния мне только предстояло узнать.

Вобрав с шумом в легкие воздух, я резко распахнул глаза, словно выныривая из ледяной воды, принявшей тело в свои холодные объятия. Ничего из увиденного мной не казалось знакомым, но очевидно давало понять, где я нахожусь. Небольшая больничная палата со светлыми стенами, мониторами возле моей кровати с высокими железными бортиками и чистой хрустящей постелью навечно пропитанной лекарствами, недвусмысленно намекали, что мое положение не столь уж безрадостно, как могло бы быть даже после самой отвязной ночи веселья.

Я попытался встать, но острая боль, пронзившая левый бок, заставила отказаться от этой затеи, и я тихо вернулся в то же положение, в котором и пребывал. Пока пульсирующий нервный поток проносился меж ребер, ослабевая свою силу, я ни о чем не способен был размышлять, но стоило ноющей боли утихнуть, как в голове тут же зашевелились сбивчивые и несвязные мысли. Правда воспоминания о случившемся напрочь растворились в сознании не оставляя даже клочка, даже крошечной нити, чтобы хоть с чего-то начать пробуждать свой разум.

Вчерашний день представлялся туманным. Я помнил, как играл со своей группой долгие часы напролет, как закончилась репетиция, и все разбрелись по своим делам. И я тоже собрался куда-то пойти, но стоило только попытаться вспомнить то место, в которое планировал отправиться, в голове тут же возникала непроглядная темнота, и она едва ли не сильнее причиняла страдания своим властным забвением, чем неприятная пульсирующая боль в грудной клетке.

Отогнув край тонкой простыни, закрывавшей тело до плеч, я увидел обширный синяк, темной плотной лужицей охватывающей огромное пространство на торсе. Начинавшийся у солнечного сплетения, он ширился по всей левой стороне грудины, плавно огибая ее и исчезая где-то в районе поясницы практически сходя на нет. «Как же меня угораздило?» – промелькнуло в голове, и я впал в еще большее недоумение от увиденных увечий нанесенных мне чем-то или кем-то.

Вообще-то синяки, ушибы и ссадины для меня не являлись чем-то редким и непривычным. Не будучи человеком робкого десятка, мне не раз доводилось угождать в различные перепалки, в которых драки оказывались частым делом для музыканта порой не желающего мириться с различного рода вещами. Сейчас же усугубляло положение – полное отсутствие воспоминаний о произошедшем накануне событии, повергшем в столь болезненное состояние. И именно это доставляло наибольшее мучение из всего.

Тишина до этого напирающая на меня нарушилась отдаленными голосами о чем-то громко переговаривающимися между собой в больничном коридоре. Дверь резко распахнулась, и в комнату вошел высокий темноволосый человек лет сорока трех в белоснежном халате, идеально сидящем на его стройном теле. У размытого силуэта оживленной фигуры бодро ворвавшейся в палату стали вдруг угадываться знакомые черты, и образ появившегося человека неожиданно сильно обрадовал. Хоть что-то еще оставалось в моей власти, хоть кого-то я способен был узнать, и, значит, не все потеряно для ослабленного и уязвленного разума.