Все жанры Все авторы
Свияжск - Василий Аксенов

Свияжск

Страниц

30

Год

—

Наша семья всегда была необычной и неизбыточной в родственниках. Несмотря на революцию, войну и потрясения, которые принесли с собой множество потерь, мы, Шатковские, никогда не были известны своей большой численностью. Но слухи о нашем родстве не перестают удивлять. Говорят, что в отдаленные времена, возможно, даже в период столыпинских реформ, какая-то ветвь отделилась от нашего основного семейного древа и отправилась на Дальний Восток в некий мистический шахтерский регион. Там эта ветвь, по легенде, утопала свои корни в девонском слое, зацвела и расцвела на протяжении многих десятилетий, и говорят, что она все еще шумит ветвями и до сего дня.
Я лично увлекаюсь исследованием нашей семейной истории и попыткой отследить эти загадочные корни. С годами я нашел некоторые упоминания о нашей семье на Дальнем Востоке, которые подтверждают эти мифические истории. Я мечтаю пройтись по следам наших предков, посетить этот далекий шахтерский край и открыть все его тайны. Может быть, это будет мое призвание, мое путешествие на поиски своих корней.

Шатковские - это не только наша фамилия, но и некий символ уникальности и загадки. Мы, как семья, всегда гордились нашей особой историей и стремились к сохранению этой уникальности. Будучи исследователем истории, я хочу продолжить это наше наследие и раскрыть все тайны, связанные с этим загадочным коленом Шатковских.

Читать бесплатно онлайн Свияжск - Василий Аксенов

Семья наша никогда не страдала от переизбытка родственников. Революция, война и чистки повыбили немало, да и многодетностью мы, Шатковские, никогда не отличались. Ходили, правда, слухи о каком-то колене, отделившемся от основного древа в отдаленные времена, чуть ли не в период столыпинских реформ, и подавшемся на Дальний Восток в какой-то полумифический шахтерский край. Якобы пустило там это колено многочисленные корешки в девонский слой, расцвело и зашумело ветвями на долгие десятилетия и шумит будто бы и по сей день.

Связи, однако, с этими дальневосточниками не было никакой, и на чем стояла эта легенда, понять невозможно. Может быть, просто, увы, принималось желаемое за действительность. Всегда в хиреющем нашем клане при разговорах о дальневосточниках как бы присутствовала одна невысказанная мысль – мол, если даже мы все засохнем, то уж они – никогда. Впрочем, год за годом, десятилетие за десятилетием, но даже и пышный этот миф стал худеть, и в последнее время за редкими межсемейными застольями (чаще всего тезоименитства деда Виталия) упоминание о дальневосточниках стало уже считаться чем-то вроде дурного тона. К тому же и дед Виталий уже несколько лет как отправился в вечную командировку, а стало быть, и застолья прекратились, и все очень быстро зацементировалось.

Я ловлю себя за руку на перекрестке двух пустынных московских улиц под беспощадным праздничным небом – стой, одинокое пустое существо, оглянись в отчаянии! Пятьдесят лет, ветхая дубленочка, дурацкая профессия тренера по баскетболу, вегетативная дистония… порог старости, утекающие силы…

В молодости и даже позже, в победительные мужские годы, помышляя с улыбкой о старости, я всегда почему-то представлял себе крепкий деревянный дом, двухэтажный, с мансардой, вроде родового имения (откуда?), полный жизни, кишащий детьми, животными, полный музыки и щебетания, и я в нем – глава, некий чудаковатый румяный старик в свитере и отличных сапогах, надо мной слегка посмеиваются, но, конечно же, почитают и обожают. Источник этой коннектикутской идиллии совершенно неясен, скорее всего, фильм какой-нибудь.

Разводы, первый, второй и, наконец, третий, вконец измучили меня. Где-то раскиданы по Москве ненавидящие меня женщины, среди них взрослая дочь. Бесконечные разделы жилплощади и связанные с этим обмены привели меня в конце концов в однокомнатную квартиру, в гигантский, длиной в полкилометра, дом о двадцати этажах без особых примет.

В тот вечер закатный свет разделил наш дом на два равнобедренных треугольника. Я поднялся на верхнюю ступеньку подземного перехода, ведущего из метро к микрорайону, и меня вдруг всего свело от безысходной тоски. Что это за мир, если в нем не осталось ни одного потаенного милого звука, ни одной исторической, то есть одушевленной, формы?

Морозное небо с дымами теплоцентрали и отдаленной химии, гигантское по фасаду словосочетание «Выше знамя пролетарского интернационализма!».

Все прошло, ничего не осталось… Со мной ли случилась прошедшая жизнь? В ужасе, будто хватая воздух ртом, боясь задохнуться в любую минуту или размазаться в крике по кафельной стене подземного перехода, я стал беспорядочно перебрасывать черные нечитаемые страницы… нечитаемая книга, темная… пока вдруг, как спасение (надолго ли?), мелькнул краешек света: пионерский лагерь «Пустые Кваши» над Свиягой, лежу после футбола в траве, гляжу на ранние звезды над бором, думаю почему-то о фантастической Венеции, чувствую бесконечное благо, бесконечное чье-то присутствие, ликование предстоящей жизни…

Вам может понравиться: