Россия – мой тёплый дом

Владилен Сергеевич Афанасьев

© В. С. Афанасьев, 2020, 2022

© Издательство им. Сабашниковых, 2020, 2022

Скорее всего, эта книга никогда не появилась бы на свет, если бы у нее задолго до ее написания не возник очень взыскательный читатель. Им оказался офицер НКВД, который усадил меня за письменный стол в своем кабинете, на окнах которого явственно просматривались решетки, и, придвинув ко мне внушительных размеров стопку бумаги, строго сказал:

«Пиши все, как есть, кратко и четко. Прежде всего, наиболее значимые события твоей жизни. Кто, откуда, с какой целью, когда…? А я сюда подойду через пару часов. Если тебе что-то потребуется, Федор за дверью».

Такой читатель в значительной мере предопределил характер первоначально подготовленной мною рукописи, а тем самым содержание опубликованной книги. В ней должна была быть только правда и ничего кроме правды, никакого вымысла, в том числе и художественного: только факты, даты, фамилии, имена и т. п.

В этом и заключается главная особенность, а, быть может, и ценность этой книги: в ней описываются только реальные события, действительно имевшие место в жизни автора.

Все это происходило военной весной 1943 года в Нижнем Новгороде, когда я самовольно возвращался из эвакуации в осажденную Москву. Мне было 16 лет, меня только что ссадили с товарного поезда и привели под строгие очи офицера. Из документов у меня было только свидетельство об окончании семилетнего образования в московской школе.

Вернувшись, офицер взял первый лист из того, что я написал, и недовольно пробормотал: «Ну что такое ты тут пишешь? «Первый раз я влюбился, когда мне было пять лет». Нам-то что до этого? Пиши только о деле, прежде всего как ты попал сюда к нам на Волгу.

А вот насчет лестницы в твоем доме, я что-то не понял. Как это возможно, войти в парадное с улицы, подняться по лестнице на второй этаж и оказаться в соседнем корпусе во дворе?. Что это за лестница такая волшебная? Пиши яснее!»

О лестнице тогда же пришлось написать более подробно.

Что же касается всей «тюремной рукописи» в целом, то позже она была мною существенно доработана и дополнена описанием событий, произошедших как до, так и после возвращения я Москву. Таким вот, довольно странным, образом и возникла эта книга.

По правде сказать – и сейчас в этом уже можно без опасений признаться – в одном месте этой рукописи, представленной офицеру, мне все же пришлось слукавить. Опасаясь, что меня после задержания вернут в удмуртский поселок Кизнер, место моей эвакуации, откуда в октябре 42-го года начался мой путь возвращения в Москву, я писал, что еду из Омска, что на тысячи километров дальше от Москвы и куда отправить меня назад, как я полагал, было бы невозможно.