Муха Ukraine

«Русское Радио» говорит: «Все будет хорошо!» Почему будет? Все уже хорошо!

Моим читательницам – интеллектуальным барышням.

……Третьяков, Мамонтов, Терещенко, Дмитрий Лосев…

Двухлетний Степочка восседает в детском кресле на заднем сидении джипа.

Одет он с иголочки.

Джинсовый костюм от «Кавалли». Кожаная обувь от «Балденини». Бейсболка «Адидас». В руках пачка чипсов с креветками.

Тридцатилетняя няня Ира сегодня в отгуле. У нее вечные проблемы с сожителем Гошей. То любит, то не любит.

И Степочка сейчас с мамой.

Его мама, двадцатилетняя Адель, сидит за рулем джипа.

Цветная птичка колибри красуется на ее запястьи. Другие яркие татуировки украшают ее шею, оголенный живот, поясницу, лодыжки.

Малиновые губы, неестественной полноты, сложены в капризном изгибе.

Одета Адель во все модное, яркое, эпатажное. И чем‑то похожа на Леди Гага.

Леська, подружка, с загаром цыпленка гриль. Цедит коктейль из горла бутылки. Глаза красные, утомленные от ночной жизни. Волосы блеклой паклей от никотина.

Но все равно хороша, зараза! Схожесть с Анжелиной Джоли поразительная!

Между девчонками, на панели джипа, как капитан на мостике, стоит китайская хохлатка. Это Дульсинея. Дунька. По паспорту Дунфан.

Совершенно лысая порода собаки. Уши торчком, в белых перьях. На лбу такой же хохолок. Тоненькие длинные ножки.

В серебряном комбинезоне. На ногтях маникюр серого цвета.

Похожа на конька‑горбунка.

В салоне накурено. Девчонки щебечут о своем, девичьем. О Никите, Сереге, Максе…

О ночном клубе, дискотеке.

– П…! Никита вчера уехал с какой‑то телкой и телефон отключил.

– На фиг он тебе сдался! Серега не хуже этого пижона.

– Б…! Серега меня достал своим нытьем! А Макс оторванный! Кончит от передоза, – смачно зевает Адель.

И девчонки делятся впечатлениями о минувшей ночи в клубе «Арена».

До Степочки никому нет дела. Никогда. И он, предоставленный сам себе, курлыкает.

Курлу‑курлу‑курлу…

Природа берет свое.

Курлыкать он начал совсем недавно!

– П…! Когда же Степа начнет говорить! Ирка – с…а, совсем с ним не занимается. В голове только ее этот хахаль. Надо другую няньку искать! – спохватывается Адель, слыша речь сына.

– Курлу‑курлу‑курлу! – старательно откликается Степа на материнские слова.

– Сынок! Скажи нормальное слово! Скажи Ма‑ма! – оборачивается Адель к сыну.

Б…! Хватит чипсы жрать! Опять весь салон обблюешь!

Степа плачет. Леська его успокаивает, гладит по щеке.

Уже полгода Леська живет у Адели, вдвоем, в ее роскошной квартире, в центре Киева. Поправилась даже от еды, которой здесь вдоволь. Живет в качестве подружки, компаньенки.

У Адель есть деньги. Их ей регулярно дают папа – банкир, мама – галерейщица и бабушка‑реставратор. Они живут отдельно.

Они все в работе, в хлопотах, им всегда некогда.

Высылает алименты и бывший муж, теннисист.

Адель ни в чем не отказывает ни себе, ни подружке Леське. И дважды за лето они были на море.

Познакомились на свадьбе у общей приятельницы. У них оказалось много общего.

А Леська – душа компании, рассказчица, юмористка. С ней было весело и беззаботно.

После свадьбы Леська поехала к Адели и так у нее и осталась.

Спали вместе, на одной постели, как лесбиянки. Рядом спала хохлатка Дунька.

Спали днем. Ночами прожигали в «Арене».

– У нас самая обычная лесбийская семья. Только без секса. И под разными одеялами – смеется Адель.