Все жанры Все авторы
Братья и сестры - Федор Абрамов

Братья и сестры

Страниц

165

Год

2017

Федор Абрамов (1920–1983) является известным советским писателем, чья творческая карьера открылась дебютным романом "Братья и сестры". Этот талантливый автор родился в маленькой деревне Вёркола, расположенной в прекрасных глухих лесах Архангельской области. Выросший в крестьянской семье, Федор Абрамов знал тяжелый труд с детства.

В июне 1941 года, как настоящий патриот, он добровольцем отправился на фронт. Верность Родине и бесстрашие Федора Абрамова привели к серьезной ране. Во время блокадной зимы, он провел долгие месяцы в ленинградском госпитале, преодолевая невероятные испытания и лишения.

Однако, Федору Абрамову суждено было вернуться на родину. Он попал в блокадный Ленинград и наконец-то, после долгих скитаний по госпиталям, очутился среди глухих лесов Архангельской области. Это было лето, полное горя и страданий, но истинное русское мужество и душевная щедрость превзошли все ожидания Федора Абрамова.

Впечатления, полученные в то время, стали основой для его знаменитого романа "Братья и сестры", который вышел в свет в 1958 году в журнале "Нева". Эта книга сразу завоевала сердца читателей, благодаря яркому описанию русской природы, открытости и внутренней силе главных героев.

Далее, Федор Абрамов продолжил свой литературный путь, создавая такие замечательные романы, как "Две зимы и три лета", "Пути-перепутья" и "Дом". В этих произведениях писатель продолжает развивать тему любви к родной земле и крестьянской жизни, а также освещает проблемы человеческих взаимоотношений и нравственности.

Федор Абрамов оставил неизгладимый след в литературе и в сердцах своей аудитории. Его произведения стали не только классикой советской литературы, но и вдохновили многих авторов после него. Они передают величие русской души, ее силу и решимость преодолевать любые преграды в поисках счастья и истинного смысла жизни.

Читать бесплатно онлайн Братья и сестры - Федор Абрамов

© Ф. Абрамов (наследник), 2017

© Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017 Издательство АЗБУКА®

* * *

Помню, я чуть не вскрикнул от радости, когда на пригорке, среди высоких плакучих берез, показалась старая сенная избушка, тихо дремлющая в косых лучах вечернего солнца.

Позади был целый день напрасных блужданий по дремучим зарослям Синельги. Сена́ на Верхней Синельге (а я забрался в самую глушь, к порожистым перекатам с ключевой водой, куда в жару забивается хариус) не ставились уж несколько лет. Травища – широколистый, как кукуруза, пырей да белопенная, терпко пахнущая таволга – скрывала меня с головой, и я, как в детстве, угадывал речную сторону по тянувшей прохладе да по тропам зверья, проложенным к водопою. К самой речонке надо было проламываться сквозь чащу ольхи и седого ивняка. Русло ее перекрестило мохнатыми елями, пороги заросли лопухом, а там, где были широкие плеса, теперь проглядывали лишь маленькие оконца воды, затянутые унылой ряской.

При виде избушки я позабыл и об усталости, и о дневных огорчениях. Все тут было мне знакомо и дорого до слез: и сама покосившаяся изба с замшелыми, продымленными стенами, в которых я мог бы с закрытыми глазами отыскать каждую щель и выступ, и эти задумчивые, поскрипывающие березы с ободранной берестой внизу, и это черное огневище варницы, первобытным оком глянувшее на меня из травы…

А стол-то, стол! – осел, еще глубже зарылся своими лапами в землю, но все так же кремнево крепки его толстенные еловые плахи, тесанные топором. По бокам – скамейки с выдолбленными корытцами для кормежки собак, в корытцах зеленеет вода, уцелевшая от последнего дождя.

Сколько раз, еще подростком, сидел я за этим столом, обжигаясь немудреной крестьянской похлебкой после страдного дня! За ним сиживал мой отец, отдыхала моя мать, не пережившая утрат последней войны…

Рыжие, суковатые, в расщелинах, плахи стола сплошь изрезаны, изрублены. Так уж повелось исстари: редкий подросток и мужик, приезжая на сенокос, не оставлял здесь памятку о себе. И каких тут только знаков не было! Кресты и крестики, ершистые елочки и треугольники, квадраты, кружки… Такими вот фамильными знаками когда-то каждый хозяин метил свои дрова и бревна в лесу, оставлял их в виде зарубок, прокладывая свой охотничий путик. Потом пришла грамота, знаки сменили буквы, и среди них все чаще замелькала пятиконечная звезда…

Припав к столу, я долго разглядывал эти старые узоры, выдувал травяные семена, набившиеся в прорези знаков и букв… Да ведь это же целая летопись Пекашина! Северный крестьянин редко знает свою родословную дальше деда. И может быть, этот вот стол и есть самый полный документ о людях, прошедших по пекашинской земле.

Вокруг меня пели древнюю, нескончаемую песню комары, тихо и безропотно осыпались семенники перезрелых трав. И медленно, по мере того как я все больше и больше вчитывался в эту деревянную книгу, передо мной начали оживать мои далекие земляки.

Вот два давнишних полуискрошившихся крестика, вправленных в веночек из листьев. Должно быть, когда-то в Пекашине жил парень или мужик, который и букв-то не знал, а вот поди ж ты – сказалась душа художника. А кто оставил эти три почерневших перекрестья, врезанных на диво глубоко? Внизу маленький продолговатый крестик, прочерченный много позже, но тоже уже почерневший от времени. Не был ли человек, носивший родовое знамя трех перекрестий, первым силачом в округе, о котором из поколения в поколение передавались были и небылицы? И как знать, может, какой-нибудь пекашинский паренек, много-много лет спустя, с раскрытым ртом слушая восторженные рассказы мужиков о необыкновенной силе своего земляка, с сожалением поставил крестик против его знамени…

Вам может понравиться: