Научиться жить

1. Пролог

Моя история началась с моей смерти. Скажете – банальная история попаданки? Может быть, но всё же не совсем. Те девушки были социально адаптированы, обладали какими-то знаниями, умениями, опытом в конце концов. У меня же… Впрочем, начнём по порядку.

Вся моя жизнь прошла в детском доме и больницах. Детдом был один, и в нём я появлялась редко, а лечебные учреждения разные, так как у меня был какой-то заковыристый диагноз, который в детстве я не могла запомнить, а будучи старше попросту не пожелала загружать свой мозг лишней информацией, но именно в них я провела большую часть своей жизни. Точнее, правда, будет сказать, что существования.

Родителей не знала никогда, болезнь стала приговором счастливой жизни в семье, но я не обижалась на них, на одну только поддержку моего организма государство тратило огромные деньги, а у моих родных, если, конечно, они не были олигархами или нефтяными магнатами, попросту не хватило бы средств даже на год-два. А так я протянула к удивлению всех аж до восемнадцати, хотя мне прочили не больше восьми. Правда, последние года три, но это примерно, точный счёт времени я потеряла давно, плюс-минус год-два, я не могла ничего, кроме как лежать в кровати. Мышцы атрофировались, пролежни и прочие радости добавляли приятных ощущений к общему фону постоянно усиливающейся слабости, непрерывных болей, то и дело меняющих дислокацию, да что я перечислять-то буду! Не было у вас такого, и слава Богу!

Все эти годы единственной радость было чтение книг. Я проглатывала всё: классику, детективы, романы, фэнтези, фантастику, ужасы, учебники, ибо учителя приходили даже в больницу. Хоть какое-то разнообразие. Книги я читала очень быстро, видимо, от скуки мозг легко усваивал информацию, вот мне и  носили литературу то нянечки, то медсёстры, сначала из своих запасов тайком давали почитать, затем в открытую брали для меня в библиотеке, оформив на моё имя читательский билет и просто говоря для кого.

Можно сказать, что я и жила-то в тех книгах, в тех мирах,  которые читала, только там и жила. Дети, да и взрослые на меня внимания почти не обращали, словно я предмет мебели. Нет, детдомовских можно понять: со мной ни поиграть, ни понарушать правила. Я почти всё время проводила или лёжа, или сидя, вот только полноты от такого бездействия можно было не бояться – болезнь всё сжирала. Логические игры, в которых могла бы принять участие, моих невольных товарищей не сильно прельщали, разговоры с той, кто в любой момент может отправиться на тот свет тоже не имели популярности. Диагноз, который ни от меня, ни от них не скрывали, и здесь служил приговором, но теперь к одиночеству. Я жила только в книгах, в их героях, с упоением переживая все эмоции за каждого героя, ведь окружающие меня почти всю жизнь умело игнорировали.

Вот и когда запищали приборы та же история. Мимо палаты сновали люди, соседи-пациенты спокойно занимались своими делами, а я умирала. Пора было, и без того задержалась.

Прерывистый писк приборов сменился надрывным, но никто даже не обернулся, затем звук пошёл в одной тональности, всё. Я, видимо, умерла. Но почему я всё слышу? Видеть не получалось, всё заволокла белесая пелена, которая всё сгущалась, скрывая уже оплакивавший голос техники, видимо, и она со мной уже сроднилась.