Присядем перед дорогой. Вместо напутствия

Автор

Страниц

Год

2020

Леонид Зорин - известный российский писатель и драматург, чье талантливое творчество оставило неизгладимый след в истории отечественной литературы. Родившись в 1924 году, Зорин прошел путь от студента Литературного института имени А. М. Горького до знаменитого автора.

Его литературный наследия богато и разнообразно - он является автором множества произведений прозы и драматургических пьес. Одной из его самых известных работ является пьеса "Покровские ворота", которая стала настоящим шедевром и была поставлена на многих театральных сценах. Кроме того, Зорин также написал несколько романов, среди которых "Старая рукопись", "Странник" и "Злоба дня". Эти произведения поражают своей глубиной и художественной мастерством, перенося читателя в мир уникальных переживаний и эмоций.

На страницах мемуарных книг "Авансцена" и "Зеленые тетради" Зорин делился своими воспоминаниями, рассказывая о своей жизни и самых ярких событиях, которые оказали влияние на его творчество. Эти произведения представляют собой интересный исторический материал, позволяющий читателю окунуться в уникальную атмосферу времен и понять внутренний мир их автора.

Сочетание мастерства стиля и глубины мысли в творчестве Леонида Зорина делает его одним из наиболее значимых и интересных литературных деятелей своего времени. Его произведения продолжают дарить читателям новые эмоции и вдохновение, несут в себе мощный символический смысл и отражение вечных глубин человеческой души. Уникальность и оригинальность его творчества привлекают внимание и вызывают интерес не только у современных поколений, но и у будущих поколений читателей.

Читать бесплатно онлайн Присядем перед дорогой. Вместо напутствия - Леонид Зорин

Все права защищены. Охраняется законом РФ об авторском праве. Никакая часть электронного экземпляра этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

– Пьеса, возможно, была недурная, – вздохнул Паскаль, – но финал невесел. Несколько комьев песка и глины.

Прислушались. Перешли на печи.

Мир призрачен. И нет беды большой, что призраки всё ближе, всё милее. Чужая жизнь становится своею. А собственная кажется чужой.

Так грустно осознать, что забвение, которое неизбежно становится уделом даже весьма достойных и вовсе не бесталанных авторов, естественно и закономерно. Лишь несколько одержимых книжников и профессиональных исследователей помнят забытые имена.

Тхоржевский оставил всего две строчки, но ведь оставил! Вот и сегодня нет-нет, а кто-нибудь произнесёт: «Лёгкой жизни я просил у Бога, лёгкой смерти надо бы просить». Кто знает Мея? Никто не задумается об участи этого выпивохи, а между тем это был даровитый и примечательный человек. Кто вспомнит поэта Ивана Никитина? Разве что только первую строчку «вырыта заступом яма глубокая…». Да, есть такая народная песня. Про Трефолева и вовсе не слышали.

– Голубчик, – скажет мне собеседник, – такие жалобы делают честь вашему сердцу, но не рассудку. Каждому времени – свои песни, у каждой песни своя пора. И память наша – это не склад, набитый позавчерашней трухой. Память имеет свои пределы и лишней ноши вместить не может. Хотите, чтоб она вам служила? Не нагружайте её чрезмерно.

И всё-таки пришлось убедиться: литература – это память. Когда она с возрастом стала слабеть, впал в уморительную зависимость от блокнотиков и записных книжек, способных поместиться в кармане.

И никогда с ними не расставался. Забыть не могу, как однажды вносил в свой махонький кондуит вдруг вспыхнувшее на перекрёстке не бог весть какое соображение.

Но был убеждён, что риск попасть под колёса не столь велик, как риск утратить – и безвозвратно – некстати блеснувший протуберанец.

Память обширна и многолика.

Есть утилитарная память – она сберегает лишь то, что нужно.

Есть избирательная память – помню лишь то, что важно и дорого.

И есть эмоциональная память – память поэтов и мазохистов, она сохраняет всё то, что томит и не даёт утихнуть боли.

Она безотчётна и своенравна. Её невозможно проверить алгеброй и приручить волевым усилием. Ей надо благодарно довериться.

Один из самых жгучих вопросов, одно из самых частых сомнений, тревожащих каждого литератора: может ли стать предметом художества политика и всякая деятельность, связанная с этой взрывчатой сферой?

Возможно ли сосуществование двух космосов, двух полновластных стихий?

Ответ не может быть однозначен. И сложен, и одновременно прост.

Если рассматривать политику как воплощение идеологии, как средство, подчинённое цели, как мину замедленного действия, то, разумеется, лучше всего её представят эфир и пресса, красноречивый язык публицистики.

Искусства, рождённые на Парнасе, как уверяют его белоризцы, имеют особое назначение и молятся нездешним богам.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: