Нереальные реальности

– Понимаете, я раньше даже не думала, что такое возможно. Такие переходы от любви к ненависти и обратно. Но с ним я, как на качелях – то вниз, то вверх. Иногда смотрю на него и чувствую, – ненавижу, причем, ненависть моя к нему не какое-то поверхностное чувство, не ментальное. Ненависть к нему я ощущаю всем телом, даже всеми органами – сердцем, печенкой, селезенкой, что там у нас еще внутри… Да, в желудке тоже ненависть, желудок просто сводит от ненависти, когда я вижу, как он смотрит на меня, этак презрительно-поверхностно, а иногда с жалостью, будто я полная дура с невозможностью поумнеть. И как он цедит слова в ответ на мои, казалось бы, обычные вопросы. Или отмалчивается и поворачивается ко мне спиной. И вся его спина выражает ко мне снисходительное презрение. И я просто захлебываюсь ненавистью, просто тону в ней, как в черном омуте. И нет мне спасения. А потом он вдруг ко мне разворачивается всем телом, подходит с улыбкой, смотрит на меня с прежней любовью… Да, с любовью, я не ошибаюсь, потому что все мое тело расслабляется от того, как он на меня смотрит, и тянется к нему. И опять же это чувство выше меня, хотя я сопротивляюсь ему всеми силами, потому что знаю, что вот, минуту назад, я его ненавидела. Разве можно так? Минуту назад ненавидеть и хотеть убить, а через минуту все простить и опять любить, – самозабвенно, до дрожи в пальцах, до головокружения… Бросаться к нему, сливаться с ним, проникать в него, становиться одним целым и получать от этого высочайшее наслаждение…

Нина повертела бокал с вином в руке, помедлила, будто переживая все, что она мне рассказывала, а потом предложила. – Давай на ты, а?

– Давай, – охотно согласилась я, захваченная ее рассказом. – Мы сидели в баре подмосковного дома отдыха и расслаблялись после купания в реке, бани и непритязательного ужина. И мы с Ниной чокнулись бокалами из простого стекла, наполненными красным вином довольно низкого качества.

Нужно сказать, что приехав в дом отдыха, я в первый же день их заприметила – Нину и Олега. Их невозможно было не заприметить – оба высокие, стройные, улыбчивые, раскованные и в то же время не расхлябанные и не хамоватые. Наоборот, внимательные к окружающим, негромкие и нетребовательные в быту. Одевались они модно, но не вызывающе, и на фоне приезжей публики, каждый день демонстрирующей свое небольшое благосостояние (а жили мы в доме отдыха исключительно средней руки), казались залетными птицами. Три раза в день я сидела с ними в ресторане – они через два столика от меня – и от нечего делать наблюдала за этой гармоничной парой. Вначале от нечего делать. А потом оттого, что они стали казаться мне самыми привлекательными и естественными из всех отдыхающих.

Где-то день на четвертый мы оказались вместе на речном пляже. Я, выходя из воды, оступилась, и Олег быстро пришел мне на помощь – подал руку – теплую, сильную и надежную – и довел меня до моего лежака. Нина, его жена, буквально бросилась ко мне со словами – мол, не нужна ли мне медицинская помощь или что-то еще… Мы разговорились. Разговор был непринужденный, ни о чем, как это бывает на отдыхе. Но этот разговор ни о чем был легким, приятным, как хорошее столовое вино, – он навевал аппетит к дальнейшему общению и познанию друг друга. Мы стремительно сближались, и уже ходили вместе на пляж, в боулинг и на вечерние прогулки. Через пару дней мне казалось, что я знаю их всю жизнь, что они – простые, добрые, живые люди, без камней за пазухой и скелетов в шкафу, – по крайней мере, в такие дебри мы не углублялись. И вот сегодня вечером, когда Олег ушел смотреть в номер смотреть футбол, а мы с Ниной зашли в бар освежиться, Нина вдруг завела этот разговор, который меня удивил и насторожил. А еще расстроил, показав, как плохо я разбираюсь в людях.