Выбор.

В коридоре главного корпуса университета толпятся абитуриенты-заочники. Последний вступительный экзамен. Девушки и парни волнуются – суетятся, натужно улыбаются, сосредоточенными взорами упираются куда-то в потолок. Повсюду витает ощущение парадной наутюженности и трепетания.

Кто шатается, как маятник, взад-вперёд и повторяет заученное. Кто беззаботно мурлычет песню, пытаясь на мгновение отключиться и забыть всё, что осилил в математике ранее. Другие стоят особняком и играют нервами. А есть и те, которые, сбившись в кучку, подбадривают друг друга робкими шутками и из подбровья присматриваются, пытаясь распознать потенциальных друзей, подружек и прочих попутчиков в случае удачи.

Семён Цветов стоял у окна и безучастно скользил взглядом по парадному двору университета. Он думал о себе. Ему тоже тихо нервы теребил предстоящий экзамен, поэтому мысли перекатывались вперемешку – белые с чёрными.

Отчего-то накатывала досада по эпизодам жизни… Никого не вспоминал, но думал обо всех. Кого-то неловкой фразой шаркал наждачкой по душе, кому-то беспардонно наступал на самолюбие, разбрасывал желчные слова в запарке, а потом, когда приходила вменяемость, просыпался от жестокосердия своего и пытался зализать это с каким-то раскаянием и подобострастием. Остальные делали с ним то же, по большей части, но не просыпались. А по существу-то обычные тёрки жизни. Всё уходяще, хотя и подвигает к самоанализу. А самоанализом он был силён. Дошёл до того, что библию прочитал. Прочитал как учебник, как моральное пособие. И в результате определился – глубоко оморализовывать себя не стыдно, но вслух говорить чревато и не принято. Потому скрашивал и припудривал убеждения эти некой свободой мысли, либерализмом суждений. А столкновения с окружающими – аксиома жизни. Нет их, значит, умер. Так, в целом, серые пятна на биографии. Жадность вспоминать по молодости о неурядицах – неприятное счастье.

А дальше встаёт солнце, становится светло и простирается позолотой окутанный горизонт жизни. Хлебай-не перехлебай радость. Всё впереди, всё в твоих руках. А это горизонт, не мелкие тёрки глупых настроений. Только б преодолеть последний рубеж, распахнуть дверь для похода к лучу света – диплому, и параллельно, вполне, к знаниям.

Дорога к вратам образования тянулась не извилисто, не змейкой, а целенаправленно и с устоявшимся убеждением. Расщёлкнуть науку и работать по правилам вызрело изначально ещё со школьной скамьи, но уверенности в роде деятельности не было. Здесь случилась заминка, а метания подостыли в армии. Бравым солдатом стать не сложилось. И учиться на офицера не тянуло. Как-то глупо и топорно задавались там смыслы, не по его потребностям и умозрению. Особенно удручали тернии мирного быта. Философия армейской жизни очевидна: один за всех, и все за одного. Вроде бы ничего плохого, но индивидуализму крах. Приходилось не только есть глазами начальство, но и себе подобных, и так по спирали. Большинство обозначает себя личностью, но она тает как дым в диктате коллективизма.

Через всё это пришлось перешагнуть и остановить свой выбор на романтике технологии очистки воды – том, что приходилось сейчас штурмовать. И теперь уже не с обширным поисковым люфтом, а с бесповоротным выбором. Специальность захватила целиком, без остатка. Работал уже не первый год с вдохновением. Всё ладилось и шло по накатанной.