Эх…
Овидий. Прискорбные элегии
Дома окутаны мантией белой
Дома окутаны мантией белой,
Седая Луна начинает свой круг.
Дороги повсюду посыпаны мелом,
Ночь надевает на город сюртук.
На небе все звезды, как яблоки, спелы,
Земля собрала их себе под каблук.
Метель свою долгую песню допела
И ветер унес ее, старый плут.
Так кто-то свыше задумал умело,
Разрисовав этот мир там и тут.
Дома окутаны мантией белой,
Седая Луна начинает свой круг.
Дождь барабанил в стекло.
Наверно, хотел, чтоб впустили.
В домах было темно,
но загорелись огни
в одной неприметной квартире.
Человек шел тихонько, на ощупь
и как-то украдкой.
Едва заметная дрожь
в ногах,
обутых в мягкие тапки.
А что-то где-то шуршало, скрипело.
Гудела больная спина,
голова нестерпимо болела.
Усталость скопилась,
было страшно идти.
Но он преодолел полквартиры,
зная, что ждет впереди.
Открыв запотевшие окна,
он впустил, наконец, свежий ветер.
Человек сделал свой шаг,
но это никто не заметил.
Мерцание стальных фонарей
Мерцание стальных фонарей,
Обреченных на одиночество,
Растворялось в брызгах огней,
Всеми покинутой площади.
И в сердце вцепилось отчаянно
Разрушенное «вчера».
Луны колесо нечаянно
Вкатилось в квадрат окна.
Ночь надвигалась на город
Тихой поступью звезд.
Шум листьев заглушал голос –
Звенела молитва из слез.
Кто-то просил прощения
За сделанные грехи.
За то, что были так близко,
Но оставались столь далеки.
И мысли снова о прошлом
(Его никак не забыть),
Навеки испорченном, пошлом,
С которым приходится жить.
Без вкуса, цвета и запаха
Жалобно плачет ребенок,
Тот, что сегодня воскрес.
Г. Иванов
Без вкуса, цвета и запаха –
Мой чай прост, но горяч.
Последняя сигарета за завтраком,
Я слышу внизу детский плач.
Окно этим утром открыто
И я смотрю в полутьму,
Где лучи восходящего Солнца
Очерчивают пустоту.
Ребенок в ней горько плачет,
А Отец его бьет все сильней.
Последняя сигарета…Завтра
Мне станет еще больней.
Но что если этот мальчишка
Единственный, кто знает ответ?
Чей-то несносный сынишка,
Пронзительно кричащий на свет.
Знакомый маршрут. До конечной станции
Знакомый маршрут. До конечной станции.
Три, два, один, ноль.
И все-таки нужно было остаться,
Пропев тихо: до, ре, фа, соль.
Но обещаний отменить невозможно,
Нельзя вернуться, упущен момент.
Вчера казалось – жить очень просто.
Теперь ясно вижу, что был глуп и слеп.
Такой он, обычный прокол всех мечтателей.
Огни электрички, металлический стук.
Озябшие люди, простые искатели,
Истины, что зазвенит где-то вдруг…
И разобьется на бетонном перроне,
Где главное – это не выйти за край.
Но вот мое место, в уютном вагоне,
С окнами, что выходят на «рай».
Ненавистный маршрут. До конечной станции.
Три, два, один, ноль.
И все-таки нужно было остаться,
Пропев снова: до, ре, фа, соль.
Как прекрасны были мечты,
Когда папа читал сказки.
Какие сладкие виделись сны,
Какие в них бушевали краски.
Мы были счастливые дети,
Верящие, что знаем ответ…
Теплота отцовской улыбки
Приносила с собою рассвет.
То были чудесные ночи,
Согретые домашним теплом.
И неважно, что нам пророчили
Дождь и листва за окном.
Когда небо напитано светом
Наивной и милой мечты.
Пока чайник выдает по куплетам
Песню горячей воды.
Усталость сползала гроздьями
Устало все кругом…
А. Фет
Усталость сползала гроздьями
спелого винограда.
Пела песню осенняя ночь,
обдающая нежной прохладой.
