АХАНТЫ. ТАЙНЫ ТУМАННОГО БОЛОТА

Заглянула к нам в окошко

Круглоликая луна,

В небе звезды, словно крошки,

Вдруг рассыпала она.

Загорелись над землею

Золотые огоньки,

Засияли в лунном свете

И деревья, и пеньки.

Ночь волшебный лес накрыла

Теплой, сказочной волной…

Под корягой в куче ила

Шепчет сказки водяной.

Льется звонкий смех русалки

На Коровьих берегах.

Там играют в догонялки

Эльфы с феями в цветах.

Где-то там, за поворотом

Воет леший по луной…

Лишь Туманное болото

Захлебнулось тишиной.

1

В тесной и неуютной комнатушке одиноко трепетал маленький бесформенный огарок свечи. Белёсый огонёк из последних сил освещал своим тусклым пламенем покрытый зелёной плесенью сырой угол, в котором угрюмо жалась к шаткой деревянной стене старая железная кровать. Оттуда то и дело доносились чьи-то глухие, полные мольбы и боли стоны и хриплый удушливый кашель. Рядом с тяжелобольным неподвижно, словно высеченная из камня статуя, сидела невысокая, слегка горбатая старуха с длинным бугристым носом. Она всё время странно шевелила дряблыми сухими губами и ни на минуту не отлучалась от кровати, изредка дотрагиваясь до горячего лба больного и меняя ему гнойные повязки на раненой руке.

Долгих три года эта одинокая старуха терпеливо ухаживала за ним внуком, изо всех сил пытаясь вырвать еле теплившуюся жизнь из цепких лап прожорливой и неподкупной смерти. Она была ведьмой, глухонемой и такой старой, что уже и сама не помнила, сколько лет прожила на этом белом свете.

– Где я?.. Где я? – раздался вдруг испуганный голос раненого старика, который приходился внуком хозяйке деревянной избушки.

Старуха ласково погладила его по мокрому лбу своей сморщенной костлявой рукой и дала немного прохладной родниковой воды.

– Кто ты? – старик с трудом разлепил мутные от долгого забытия глаза и взглянул на свою спасительницу. – Кто ты такая?!

– Я – твоя бабушка, – ответила та одними губами, поскольку была глухонемой. – Ты меня не помнишь?

Старик закрыл глаза и затих, силы снова покидали его уставшее, изнеможденное тело. В его просветлевшей памяти вдруг замелькали какие-то смутные отрывки, страшные, ужасные, неправдоподобные. Он вспомнил, как летел по чёрному мрачному небу, рассекая воздух острым крылом, потом стремительно падал вниз, на землю, теряя перья и кровь, а затем он очутился в глубокой сырой яме. Яме смерти.

– Крокомоты!!! – диким воем вырвалось у него из груди. – Они хотят меня съесть!

Старуха вздрогнула. За эти долгие три года она сотни раз видела, как корчится её внук в предсмертной агонии, конвульсивно дёргает худыми конечностями и что-то кричит, и сотни раз мысленно прощалась с ним. Но старик оказался намного сильнее, чем она думала. Другой бы на его месте давно бы скончался от таких страшных ран. Другой, но не Горбун!

Перед глазами больного вдруг возникли острые, как лезвие ножа, клыки голодных животных, их частое смрадное дыхание; они безжалостно рвали и терзали его плоть, громко рычали и ужасающе клацали зубами в предвкушении пира. Казалось, их могучие челюсти были везде: боль от крепко и яростно впившихся клыков пронзала мягкое тело старика насквозь, как пронзает остро отточенный нож кусок сливочного масла.

Лишь каким-то чудом удалось несчастному выбраться из этой ямы. Он собрал все свои последние силы и медленно, корчась от невыносимой боли и не чувствуя своего изборождённого клыками до самых костей тела, пополз в сторону Туманного болота.