Солдатские рассказы

Бой лейтенанта Пашковца

Ранним утром 12 июля 1941 года вокруг стояла обычная летняя тишина. Легкий туман стелился по округе, но на душе у лейтенанта Пашковца было тяжкое предчувствие: согласно разведданным, к ним шли немецкие части с большим количеством танков. Туман начал рассеиваться, и вдали послышался гул моторов и лязг гусениц.

– Вот и началось, – пробормотал он себе под нос.

На западе в небе появились едва заметные точки, быстро приближающиеся к их позициям. С каждой минутой их становилось всё больше, а очертания крыльев – всё четче.

– Самолёты! – мелькнуло в голове. – Значит, будут бомбить.

Ох, как не любил лейтенант Пашковец бомбёжки. Сталкивался он с ними и в Бресте, и в Минске, а теперь вот под Могилёвом. А страшно-то как! Визг пикирующих «юнкерсов», свист падающих бомб – прячешься в окопе, а спасения нет. Но ничего: «Бог не выдаст, свинья не съест». Где наша не пропадала! Главное – не показывать страх. Вокруг солдаты, а он командир. Нельзя, чтобы видели, что боится. Нельзя…

Тишину утра внезапно разорвал резкий, пронзительный свист. С неба стремительно пикировали бомбардировщики. Всё вокруг заволокло дымом и пылью. Свист бомб, разрывы, крики раненых… Всё длилось несколько минут, но в окопе время словно остановилось.

Наконец «юнкерсы», отбомбившись, ушли на запад. Пашковец осторожно выглянул из окопа. Картина была ужасной: земля, изрытая воронками, повсюду стоны, вонь пороха, кровь… Сколько он уже этого видел? И сколько ещё увидит, если сегодня не убьют?

Мысли путались, но тут его взгляд упал на поле.

– Мать родная!..

Танки. Много танков. Они шли тяжёлой, грозной поступью, а за ними – немцы. В полный рост!

– Пьяные, что ли? – мелькнуло в голове.

Да хоть бы и так! Ничего, всех положим!

И тут он осознал: надо командовать.

– Рота-а-а, к бою-ю-ю!

Окинув взглядом тонкую линию обороны, Пашковец увидел кое-где винтовки, противотанковые ружья…

– Живы! – пронеслось в голове. – Живы, значит, повоюем!

Дальше всё происходило на автомате.

– По пехоте… огонь!

Защёлкали затворы, застучал пулемёт – сухо, отрывисто: «Та-та-та-та-та…»

Лейтенант взглянул на поле, и по его лицу поползла довольная улыбка.

– Падают, голубчики, падают!

А в этот момент первый танк, шедший по центру, вспыхнул. За ним – второй. Ещё один, самый быстрый, с левого фланга, рванул прямо к окопам, но с тыла грянул залп «сорокапяток». Белая вспышка – и башня отлетела в сторону. Танк проехал пару метров и замер.

Бой длился больше сорока минут, но бойцы устояли. Немцы уже не шли, как на параде, – теперь они лежали в белорусской земле. Кто-то отползал назад, кто-то стонал и кричал что-то по-немецки, а кто-то замолчал навсегда.

Остатки атакующих отступили. Наступила тишина – давящая, гнетущая.

– Ну вот, – подумал Пашковец. – Передышка. Надолго ли? И когда полезут снова – неизвестно.

Но ничего. Жив – и хорошо.

Случай

Холодным вечером в ноябре 1942 года – в среду или, может, в четверг – наш дозор продвигался вперёд по заснеженным улицам Сталинграда. Хотя назвать это улицами было сложно: целых домов не осталось, всё вокруг разрушено, сожжено. Повсюду разбитая техника, кое-где – закоченевшие трупы солдат, наших и немецких. Убрать их невозможно: они окоченели, стали словно деревянные. Да и снайпера с обеих сторон охотятся на всё, что шевелится.