Секс, любовь и одиночество

– Любовь – бо-о-о-ольшое заблуждение. Победа чувств над разумом, как говорится. Ложные надежды. Вот встречаешь вроде бы подходящего человека, у тебя бабочки в животе и все такое. И ты надеешься, что этот человек будет любить тебя всю жизнь. Но проходит несколько лет, наполненных бытом, детьми и прочими родственниками, и ты замечаешь, как этот же человек (да-да!) тебя ненавидит. Ну, или почти ненавидит. Но уж точно не любит. По крайней мере, не любит так, как тебе мечталось в самом начале вашего безмятежного (или крышесносного, тоже ничего) романа. Так что никакая любовь мне больше не нужна. Нет-нет. И даже не пытайтесь меня с кем-то там знакомить! – я отрицательно мотала головой, решительно и энергично, словно запутавшаяся в удилах лошадь.

Наверное, это именно так и выглядело со стороны. У нас с подругами был очередной девичник, и романтичная Василиса, по обыкновению, подняла тост «за любовь». А я начала спорить – тоже по обыкновению. Я в нашей компании – основной антагонист.

Девчонки слушают мои разглагольствования терпеливо и не перебивая. Словно я на смертном одре, и законы человеколюбия заставляют их внимать всей чуши, которую я несу.

В каком-то смысле так и есть. К счастью, на смертном одре не я, а всего лишь мой брак, но они все равно мне сочувствуют. И это хорошо: принимать от друзей сочувствие приятно. Это лечит, а не унижает.

Подруги – давние, верные, любимые, почти сестры. Мы дружим уже больше двадцати лет, и наша дружба – одна из тех вещей, которыми я особенно дорожу. Настоящие подруги – это еще лучше, чем настоящий муж. Тем более что мужа у меня теперь нет.

Правда, мужа нет уже несколько лет. Вернее, восемь. Я уже давно пришла в себя после его внезапного ухода, но девчонки (хотя какие девчонки – подруженции мои давно уже взрослые тетеньки) все еще жалеют меня, по-прежнему называя Лёлика «гадом», «подлецом» и «мерзавцем».

Лёлик (то есть Алексей), конечно, повел себя подло, уходя от меня. Точнее, от меня и двух наших детей.

Тогда он просто собрал вещи и ушел.

Еще накануне ничто, как говорится, не предвещало. И не только накануне, но и все десять лет нашей совместной жизни, вполне безоблачной и спокойной, а временами даже романтичной.

А в тот день я вернулась с работы, забрав по дороге Маньку с Ванькой из сада, и столкнулась в дверях с Лёликом. Он выглядел словно забравшийся в чужой дом вор, который внезапно узнал на портрете хозяина дома своего лучшего друга детства.

– Лёлик? Ты уже дома? – удивилась я. Обычно он не появлялся раньше восьми. – Или еще…? – я перевела взгляд на два чемодана и большой рюкзак, которые стояли в передней.

– Вика, я ухожу, – брякнул мой муж, не обращая внимания на детей.

– Куда? – даже тогда до меня все еще не дошло, что он уходит не «куда», а «откуда».

– Ухожу, Вика, ухожу, – бормотал он, опустив бегающий взгляд вниз.

Внезапно мне стало жарко, лоб покрылся испариной, и я провела по нему ладонью. Ладонь была влажной, и я вытерла ее о пальто.

– Мам, – потянула меня за рукав Маша. – Я есть хочу.

Ваня, который до этого с молчаливым интересом разглядывал папин рюкзак, внезапно оседлал его и принялся прыгать.

– Что ты делаешь? – завопил Лёлик. – Все вещи раздолбаешь!

Ванька тут же перестал прыгать:

– Как это? Что значит… разбалдоешь?