Прайд Серого Льва

…Самка испуганно вжалась в угол. Урхор злобно швырнул в ее сторону кусок бедра, от недавно убитого пхая. Вожак маленького стада храбро пытался защитить своих кобылиц и жеребят, но противостоять страшным рукам, свернувшим его шею, не смог… Как и рискнувший, урвать свою долю, шакал, весь вечер, крутившийся неподалеку. Он разодрал его пополам, после чего закинул тушку в кусты. Трупоеды останутся довольны! Почему самка снова дрожит? Он чует запах… опять, этот отвратительный запах страха!

...Я отшвырнул от себя поникшего противника и буквально зарычал, оборачиваясь к остальным:

- Святоша, мать твою! Выходи!

Но поединка, один на один, здесь не планировалось. Искусно брошенный канат просвистел в воздухе, захватывая меня за шею. Рывок - и я оказался на земле, тщетно стараясь высвободиться от удушающих пут. Мгновением после, сразу несколько тяжелых тел навалилось на меня, не давая возможности подняться. Кого-то я успел отшвырнуть, но сразу после получил сильный удар по голове. Несколько секунд тумана - и меня живо связали по рукам и ногам, после чего рывком подняли и прислонили к тому же дереву, возле которого я находился... Я мог только скрипеть зубами - знакомые, хоть и изрядно потрепанные, черные куртки замелькали перед глазами! Похоже, это даже похуже монаха!

...Мы сидели возле большого костра - важные и исполненные собственной значимости - как, не без подначки, заметила потом Ната... На призыв откликнулись многие вожаки, или старшины своих кланов, родов и семей - мы так и не определились, какое именно наименование более всего подходит для определения тех немногочисленных групп людей, которые находились в долине. Впрочем, это было не главное, что нас волновало. Меня с Совой радовало уже то, что они не игнорировали собрания -  это говорило о многом.

...На следующий день умерла Алиса. Рана, нанесенная арбалетной стрелой, была смертельной - подобные не излечивались нигде и никем. Даже то, что она продержалась столько времени, уже вызывало уважение к стойкости девушки. Но все оказалось бесполезно… Мучения бедной девушки оборвались на рассвете - и, на этот раз, рядом не оказалось Угара, так выручившего нас в ту памятную ночь, когда мы прощались с Натой… Мы были возле нее. Ната, Салли, Пума - все старались облегчить страдания несчастной. Всю ночь она металась по шкурам, бредила, звала родных… В себя Алиса пришла лишь на короткое время - перед самой кончиной. Она взглядом попросила воды - Ната смочила ей губы. Девушка стиснула ей пальцы, вся вытянулась… ее глаза остановились.

...Они стояли на берегу Серпантинки и смотрели на бешено скачущую по острым камням, воду. Красота окружающего мира потрясала путников настолько, что любые слова, могущие прозвучать в этом изумительном по чистоте и свежести, воздухе предгорий, показались бы кощунственными, а любое сравнение - пошлым. Величественные пики снежных гор, громадные деревья, чьи вершины терялись в небе, почти торжественная тишина, нарушаемая разве только неугомонными криками птиц. И скала-обрыв «Медвежья» - жуткая и печальная память о брате Чера, впервые приведшего нас сюда.

...И это было только начало! Черноног пропадал день и ночь со своим пленником. Я не мешал, желая следопыту добиться успеха там, где даже сама попытка подобного граничила со смертельным риском. Пхаи оставались пхаями - они могли разорвать неосторожного своими зубами, почти так же быстро, как свинорыл утаскивал добычу в подземелье… Но Чер недаром так стремился заполучить жеребца в свои руки. К всеобщему изумлению, прошли какие-то считанные дни, и следопыт вновь вывел коня в поле, где спокойно и буднично, на глазах у всех, взобрался на спину мохнатого монстра… Жеребец повернул морду в сторону, фыркнул - и покорно устремился в травы, понукаемый легкими касаниями пяток седока. Мы разразились аплодисментами. Чер, гордый вниманием, картинно раскланялся… после чего нелепо качнулся и свалился со спины на землю.